российский имперский реваншизм и фашизм

После почти двух лет перерыва я возобновляю публикации на этой странице. На этот раз я извлекаю из своего архива эссей по случаю 60-летней годовщины конца Второй мировой войны. 18 лет назад я решил защитить достоинство этого российского праздника от тогдашнего злорадного ревизионизма. Сейчас, на фоне хулиганской геополитической аватюры. Москвы на Украине я не стал бы этого делать. Но от того, что думал и говорил тогда я не отказываюсь. тем более что тогдашний текст есть можно понимать и как  предостережение от катастрофического и неуместного реваншизма Москвы, который тбыл заметен уже тогда  Я помещаю три характерных пассажа в этом духе перед полным текстом эссея.  

 ----- То, что Россия (СССР) оказалась в роли мировой сверхдержавы, стало для неё ловушкой. Эта роль была России не под силу с самого начала и, продолжая настаивать на этой роли, Россия с каждым годом только увязала в пороках своего структурно неадекватного общественного строя и подрывала своё ближнее будущее. Теперь, когда ----- Россия теряет влияние в Восточной Европе и даже в бывших республиках СССР, становится очевидно, насколько иллюзорным было её сверхдержавие. Российское государство, соблазнённое военной победой над Германией, взяло на себя слишком много и поддерживало свой статус ценой благосостояния своих граждан. Рано или поздно пузырь должен был лопнуть.

----- геополитическое отступление России не есть аномалия. Аномальной была послевоенная ситуация. Сейчас всё приходит в норму.

 ----- в ходе ХХ века Россия ускользнула из уготованного ей предыдущими двумя веками исторического ничтожества

                                                             АЛЕКСАНДР  КУСТАРЁВ

 ДЕНЬ  ПОБЕДЫ. ДЕНЬ  СВОБОДЫ.  ДЕНЬ  МИРА.   

Апрель 2005, ежемесячник  "Деловые люди"

Год назад я смотрел немецкий фильм "Падение" (Untergang). В нём рассказывается о последних двух неделях нацистского режима. Это было в новейшем кинотеатре на вновь отстроенной и блестящей на солнце Потсдамер-платц, буквально в полукилометре от того места, где происходит действие фильма - бункера рейхсканцелярии. Гитлер и его камарилья изображены в фильме не как обычно, то есть как бешеные псы и воплощение (или орудие) сатаны, но как люди, сыгравшие крупную игру, проигравшие и теперь растерянно ожидающие расплаты. Большая политическая драма, почти мелодрама, сочетающая интонации Шиллера и Гауптмана.  

Совершенно новый тон. Это, конечно, означает, что вулкан потух. Есть и другие свидетельства этого. На Садовом кольце в Москве можно увидеть ресторан под названием "Хэнде Хох". 20 лет назад, даже, наверное, 10 лет назад такой юмор был бы совершенно немыслим. И дело не в том, что подобного не допустила бы советская цензура. Просто никому не пришло бы в голову шутить подобным образом. Надо сказать, что у меня (можно сказать старика) и сейчас эта озорная выходка вызывает некоторую эмоциональную судорогу, но и я протестовать не пойду.

 Потому что вулкан потух. Времена меняются. Поколение людей, которые могли бы оскорбиться, почти вымерло, а у половины ныне живущих напоминание о великой войне вызывает не больше эмоций, чем напоминание об экспедиции в Россию Наполеона Бонапарта. Вулкан потух.

 Окончательно наступило время исторических толкований и свободных оценок прошлого, включая совершенно бесстрастное и безоценочное суждение о нём. При этом неизбежен ревизионизм. Диссидентский ревизионизм всегда существовал на периферии большого нарратива о Войне, но теперь он выдвигается в его центр.

 В отличие от Первой мировой, за которую несут ответственность все её участники (кроме, может быть США), что они теперь и готовы признать, во Второй мировой войне был гораздо более несомненный виновник. Это была Германия, или, выражаясь более политически корректно, нацистская Германия, или даже просто нацизм, навязавший себя на какое-то время немецкому народу, оказавшемуся в такой трактовке вместе с остальными народами жертвой наркотической нацистской идеологии.

 Когда война кончилась, вопрос о том, кто в ней виноват, даже не возникал - ни у победителей, ни у побеждённых. Конец войны был обозначен не через перемирие и заключение мира, а через безоговорочную капитуляцию побеждённой стороны. После Первой мировой на Версальских мирных переговорах участвовали побеждённые и там обсуждались условия мира. В Ялте и Потсдаме побеждённых не было; они своей судьбы не решали и не ждали, что им это будет позволено. За этим последовал беспрецедентный Нюрнбергский процесс, где главари нацистского режима были признаны преступниками.

 Решения Нюрнбергского процесса, надо думать, никогда не будут пересмотрены. Они ведь касались даже не вопроса о виновности в войне, а методов ведения войны и преступлений, совершённых под предлогом войны.

 Но от Ялтинских и Потсдамских решений, закрепивших геополитические итоги войны, не осталось и следа. Ни от их буквы, ни от их духа. Послевоенная зона советского влияния, именуемая либо советской империей, либо социалистическим лагерем, да и сам Советский Союз перестали существовать. Границы между странами Европы фактически стёрты. А распределение ролей во Второй мировой если и не подвергается радикальному пересмотру, то начинает корректироваться и будет в конце концов сильно скорректировано.

 Во-первых, неправда, что нацисты грубо навязали свои порядки сопротивлявшимся народам Европы. Народы Европы и их политические элиты приняли новый порядок гораздо легче, чем это изображала первая послевоенная интерпретация войны. Масштабы сопротивления были сильно преувеличены. Исключение составляли, пожалуй, только Польша и Югославия (никак, впрочем, не вся). Фашизм пришёл к власти в Италии раньше, чем в Германии и вообще был паневропейским явлением. Фашистская партия Мозли была в Великобритании малочисленной, но пронацистские настроения в английском политическом эстаблишменте были очень сильны. Во Франции коллаборационистов было гораздо больше, чем сопротивленцев и фашизация при вишистском режиме вдохновлялась вполне домашними идеями. И даже на Украине и в Прибалтике, где немецкая оккупация была гораздо более жестокой к местному населению и где просоветские настроения и у титульного населения были весьма сильны, нашлось множество коллаборантов, в особенности в деле исстребления евреев. Потом всё было списано на Гитлера, но подлинная история Европы времён нацистской оккупации гораздо сложнее.

Во-вторых, несмотря на сильный "партийный" и квазирелигиозный оттенок Второй мировой, роль межимпериалистических противоречий в ней, как и в Первой мировой войне, оставалась велика. Особенно англо-германских противоречий. К ним добавились японо-американские империалистические противоречия. Вторая мировая окончтельно превратила в империалистическую державу США. Хотя СССР после победы стал вести себя вполне империалистически, перед войной как раз у Москвы было меньше всего империалистических амбиций. Но нельзя сказать, что их не было совсем. Мечта о мировой революции была формально оставлена, но её остатки гнездились в глубинах подсознания кремлёвских  начальников и оказались вполне совместимы с возрождением старо-российского империализма.

В-третьих, дипломатические игры в Европе, как и перед Первой мировой, были запутаны, рискованы и коварны со всех сторон. Гитлер долго рассчитывал на союз с Англией или по крайней мере на её нейтралитет и одновременно интриговал против неё вместе с Москвой. Лондон рассчитывал остаться в стороне, натравив Германию на СССР. СССР в свою очередь увиливал от окончательного выбора до последнего и запутал своими манёврами и всех других и самого себя. Франция, не пришедшая в себя после Первой мировой, просто не понимала, что происходит по ту сторону Рейна, а если и понимала, то сочувствовала и не видела для себя в этом никакой угрозы, что и подтвердила её быстрая капитуляция в 1940 году. Сейчас постепенно становится всё более ясным, что вся межвоенная переговорная практика велась наощупь или по инерции, возникшей ещё в конце предыдущего столетия. В этой атмосфере густого геополитического тумана оказались возможны Мюнхенский сговор и пресловутый пакт Молотова-Риббентропа. Позднее их называли то проявлением идиотизма, то коварными заговорами, но на самом деле на них лежит печать панического оппортунизма. Круговой флирт чередовался с круговым блефом, все старались оставить друг друга в дураках, а в результате инициатива на короткое время оказалась в руках нескольких безответственных и самонадеянных истериков, и они развязали всеобщую войну, которой на самом деле скорее всего никто и не хотел, включая даже их самих. Обе мировые войны были в каком-то смысле недоразумениями и именно это должно нас устрашать больше всего.

 В-четвёртых, военные историки шаг за шагом обнаруживают, каким на самом деле нагромождением ошибок - как на фронтах, так и в тылу - была эта война. Никто к войне толком не был готов. Сражения и операции проигрывались и выигрывались в результате чудовищных глупостей и упрямства командования и по воле случая. Солдаты гибли тысячами совершенно бессмысленным образом. Скандально теперь выглядят не только немецкие карательные операции (английская бомбардировка Дрездена, например), особенно в конце войны. Лик войны в результате всё более скрупулёзных документальных реконструкций её повседневности выглядит всё менее героическим и всё более грязным и жестоким. И это относится ко всем её участникам: и тем, чья война была несправедливой, и тем, чья война была справедливой.

 Все эти ревизии идут сейчас полным ходом. Но через пол-века после войны и позже на передний план выходит уже не история самой войны, а всемирная история после неё. Теперь это ведь тоже - прошлое. Последние пол-века мир изменился до неузнаваемости. Как на эти перемены повлияла Война и её итоги? Хотя ответить определённо на этот вопрос очень трудно, если возможно вообще, избавиться от его постановки ещё труднее. Конечно, то что произошло потом, не обязательно произошло поэтому. И всё же напомним, что произошло после Войны.

 Необходимость ликвидировать последствия войны и предотвратить новую сильно подтолкнуло процесс глобализации (интернационализации). Сейчас с полным основанием считается, что этот процесс шёл довольно быстро до Первой мировой, и она его на время остановила. В таком случае можно считать, что после Второй войны он просто возобновился. Но это не просто так. Вторая война сама дала ему дополнительный толчёк. Во-первых, подняв на новый уровень самосознание его агентов. Процесс вступает в фазу самоорганизации и самогенерирования.

 Во-вторых, процесс обогатился крупными институциональными инициативами. Как прямой результат войны, возник целый ряд всемирных организаций - от ООН и международных финансовых структур вроде МВФ, ГАТТ (в будущем ВТО) до разного рода всемирных движений, породивших в конце концов целый рой НГО. Не просто обозначились, но и обрели институциональный скелет всемирное сообщество и всемирная экономика.

 

Впервые было осознано, что в единой всемирной системе процветание каждого зависит от процветания всех и наоборот. Особенно знаменательным был в этом отношении план Маршалла, обеспечивший восстановление экономики не только разорённых войной, но и побеждённых стран Европы. Военный грабёж и контрибуции исчезли из мировой практики.

 В ходе войны паровозами технического прогресса стали ядерная техника, ракетостроение и развитие средств коммуникации. Война несомненно стимулировала исследования в этих областях и особенно внедрение соответствующих знаний в жизнь.

 

Наконец, войны ХХ века дали мощный стимул пацифизму. Рост пацифистских настроений, в особенности в Европе, может быть, самый заметный положительный результат двух мировых войн. Как говорят, не была счастья - несчастье помогло.

 Нет оснований думать, что без Войны ничего этого не случилось бы. Траектория всемирной истории была сильно и давно задана.

 Но на исторические биографии разных стран война повлияла, хотя и в разной мере. США стали сверхдержавой, хотя они этого не планировали. Резко понизился геополитический статус всех европейских стран по отдельности - тоже против их воли и до того как их имперская энергия была бы исчерпана сама собой. Демонтаж колониальных империй ещё между войнами трудно было предвидеть и, если бы не вторая мировая, он мог бы надолго задержаться и принять существенно иные формы, о которых теперь можно только гадать.

 

В результате войн ХХ столетия наиболее резко изменились судьбы Германии и России. Рухнули претензии Германии на сверхдержавность и вместо неё в этой роли оказалась Россия. Россия в ходе ХХ века и двух его войн пережила головокружительный исторический зигзаг, который она только теперь начинает осознавать и переживать.

 

Начать с того, что война сильно изменила генофонд популяции (нации). Я вспоминаю, как пол-года назад я совершил смиренно-почтительное паломничество на мемориал советских солдат в народном парке Шёнхольцер Хайде (Берлин-Панков) и, читая, табличку с именем тридцатилетнего русского полковника, вдруг очень остро почувствовал, что здесь лежат люди, которые были бы солью российской земли, если бы их молодые жизни не были искусственно и жестоко пресечены в чудовищной мясорубке мировой войны. Если бы не война, в России жили бы другие люди и трудно избавиться от ощущения, что это была бы другая страна. Биологически и ментально - другая.

 

Далее, победоносная война остановила естественное послереволюционное политическое развитие в России и законсервировала полувоенную систему управления страной в режиме чрезвычайного положения, едва прикрытого конституцией. Гитлер, напав на СССР, фактически дал сталинскому режиму второе дыхание. Война и победа укрепили легитимность существовавшей в СССР власти. Глядя назад, теперь можно более или менее смело предполагать, что если бы не война и не военная победа, то нечто вроде "перестройки" произошло бы уже в 40-е годы. Такую возможность предполагает общая теория революций, и фактура советской истории свидетельствует о том, что дело к тому и шло. Историки несомненно будут теперь находить новые и новые подтверждения этому теоретическому представлению. Во что это всё вылилось бы в следующие 60 лет, сказать намного труднее

 

То, что Россия (СССР) оказалась в роли мировой сверхдержавы, стало для неё ловушкой. Эта роль была России не под силу с самого начала и, продолжая настаивать на этой роли, Россия с каждым годом только увязала в пороках своего структурно неадекватного общественного строя и подрывала своё ближнее будущее. Теперь, когда Россия теряет влияние в Восточной Европе и даже в бывших республиках СССР, становится очевидно, насколько иллюзорным было её сверхдержавие. Российское государство, соблазнённое военной победой над Германией, взяло на себя слишком много и поддерживало свой статус ценой благосостояния своих граждан. Рано или поздно пузырь должен был лопнуть.

 

Война и сверхдержавие также сильно повлияли на экономическое развитие России. Если они его не замедлили, то направили его по особому пути и создали производственную структуру, бесполезную для благосостояния обывателя и очень инерционную. Сейчас она известна как военно-промышленный комплекс. Её структурные пороки давно уже притча во языцех и не стоит тратить время на их перечисление.

 

Интереснее другая сторона дела. Война чрезвычайно усилила авторитет государства. Подготовка к войне, сама война и послевоенное восстановление создали впечатление экономической эффективности государственной плановой экономики. Как обнаружилось, позднее, это представление было поспешным обобщением очень специфического опыта..

 

Впрочем, не один Советский союз был дезориентирован. Немецкая военная экономика уже во время Первой мировой войны произвела на всех сильное впечатление. Тенденция к национализации и государственному регулированию экономики была повсеместной. Она повсюду усилилась в ходе второй мировой войны, исторически совпав с усилением социалистических и социал-демократических партий и вообще социалистических настроений, а также (на Западе) с укреплением влияния кейнсианской "экономики спроса".

 

Это всё бросается в глаза. Менее заметно, хотя, может быть, ещё важнее то, что война сформировала особую общественную элиту. Образцом советского руководителя стал военный директор - авторитарный тип менеджера, ориентированного на выполнение заданной цели любой ценой. Это была причудливая смесь бюрократа, приказчика («порученца»)  и авантюриста.

 

Влияние этой элиты к тому же оказалось более длительным, чем могло бы быть, если бы в советской системе был эффективный механизм сменяемости элиты. Его отсутствие до войны привело к частным радикальным устранениям верхнего слоя с помощью репрессий. А после войны, когда практика репрессий так или иначе прекратилась, общество впало в другую крайность. Начальники засиживались на своих местах, а, старея, теряли авантюристический элемент и превращались в чистых бюрократов, чья энергия  и изобретательность целиком уходили на то, чтобы создавать иллюзию успехов и своей незаменимости.

 

Всё это наводит на мрачно-беспокойную мысль, что победа в войне обошлась России не дешевле, если не дороже, чем сама война. Сейчас есть много крамольников, почитающих за доблесть утверждать, что лучше бы Россия войну проиграла. 

 

Вздор. Тут имела место гораздо более сложная парадокс-диалектика. Победа России в войне и её сорокалетнее пребывание в роли сверхдержавы во многом определелили общемировое развитие, которое теперь подхватывает и саму Россию. И очень можно думать, что без войны и сверхдержавия Россия не смогла бы двигаться в этом направлении.

 

Что если бы Россия войну проиграла? Нет, завоёванная Германией, Россия не была бы стёрта с лица земли, как этого якобы хотели Гитлер и его камарилья. До этого дело не дошло бы. Нацистский режим не просуществовал бы долго в том виде, какой он приобрёл к началу войны, даже если бы он победил в войне - особенно если победил бы. Но никаких радужных перспектив у России в этом случае тоже не было бы. Гитлер, глубоко уважавший имперский опыт Англии, думал о России как о германской Индии...

 

А если бы войны не было бы вообще, то России вполне могло бы грозить экономическое порабощение иностранным капиталом. Это сейчас транснациональные корпорации и международный финансовый капитал повсюду создают динамичные рынки и рабочие места, и все - от Гаити до Великобритании - лезут из кожи вон, чтобы привлечь иностранные инвестиции. А в первой половине ХХ века это было вовсе не так и империалистическая угроза не была выдумкой, а была совершенно реальной. Нынешний и совершенно другой мир возник в результате исхода второй мировой войны, то есть в сущности российской победы. Как мы говорили раньше, он наверняка возник бы и без этого, но существенно позднее. И место России в нём было бы иным. И вовсе не обязательно лучше, чем сейчас.  Скорее даже наоборот.

 

Конечно, можно думать, что если бы война не задержала в России процессы, начавшиеся в начале 90-х, то сейчас Россия была бы в том же положении, скажем, что Испания или Корея, на кого российская общественность теперь предпочитает ориентироваться. Но не следует забывать, что успехи Южной Европы и Дальнего востока с конца 60-х годов оказались возможны в результате итогов Второй мировой войны и последовавшей за этим холодной войны. Иными словами, судьба этих стран могла быть совсем иной, если бы Россия не победила в войне и не тащила бы на своих плечах 40 лет своё обременительное сверхдержавие. Да и сама Россия скорее всего разделила бы их судьбу.

 

Всё же важно хладнокровно понимать, что геополитическое отступление России не есть аномалия. Аномальной была послевоенная ситуация. Сейчас всё приходит в норму. Сожалеть об упущенных возможностях бессмысленно. Надо пользоваться вновь обретёнными возможностями. Никогда не следует жалеть о том куске, который был тебе не по зубам. Не надо зариться на чужое. Главное - не упустить своего. Россия становится и останется навсегда чем-то гораздо меньшим, чем она была к концу 60-х годов, но в результате победоносной войны ( и добавим - революции) она будет чем-то гораздо большим, чем была бы, если бы всего этого не было. Дорогой ценой, но в ходе ХХ века Россия ускользнула из уготованного ей предыдущими двумя веками исторического ничтожества.

 

Круглые годовщины окончания Второй мировой войны и победы в этой войне ещё долго будут важным элементом национального ритуала в Российско-Атлантическом мире (в остальном мире в гораздо меньшей мере). Что же будет отмечать, вспоминать и праздновать Россия в эти годовщины?

 

Для России победа в войне навсегда останется высшей точкой национальной истории. И по сравнению со всем остальным, что было до этого. И тем более по сравнению с тем, что ещё будет. Последнее в особенности потому, что эпоха национал-государств как агентов мировой истории кончилась для всех, включая Россию. Русский национальный легендарий без победоносной войны 1941-1945 года сильно оскудеет, и Россия не может себе позволить как-то тривиализировать или дезавуировать эту часть своей исторической жизни. Кое-кто настаивает, чтобы Россия это сделала. Латвия, например. Или польский президент. Или мистер пан Бжезинский. У них для этого нет никаких оснований - ни формальных, ни моральных.

 

Бжезинский, например, глубокомысленно пишет (в Уолл стрит Джорнэл) так: было бы лучше, если бы Россия воспользовалась торжествами по случаю 60-летия победы чтобы осудить сталинизм и своё полувековое господство в Восточной Европе. Тогда это означало бы примирение России и Восточной Европы, и Россия могла бы выиграть от этого как выиграла Германия от франко-немецкого примирения или немецко-польского примирения. Выглядит красиво, но на самом деле совершенно бессмысленно.

 

России теперь ставят в вину, что она в результате войны оказалась поработительницей Восточной Европы. Но Россия не нападала на Восточную Европу. Она вошла туда на плечах отступающего германского войска. В самой Восточной Европе были сильны социалистические настроения. Раздел с Гитлером Польши и Прибалтики выглядят более скандально, но это было сильно спровоцировано Мюнхеном и, несмотря на всю видимость сговора, это было в сущности началом войны между Германией и Россией, промежуточным её результатом. Если бы СССР не отторговал себе тогда Прибалтику и Галицию, их оккупировала бы Германия - как Австрию и Чехословакию. Хотели этого во Львове и в балтийских столицах? Пусть покопаются в своей памяти. Как минимум, эти общества были тогда расколоты пополам, если не предпочитали Россию. Балтийские страны в 1918 году отстаивали свою независимость не только и даже не столько от России, сколько от Германии.

 

Осуждать сталинизм можно по множеству других поводов, и совершенно непонятно, почему примирение Восточной Европы и России невозможно без признания Россией какой-то своей исторической вины. Не было никакой вины. Геополитическое влияние России в Восточной Европе - один из эпизодов европейской геополитической истории и не более того. Аналогия с германо-французскими и германо-польскими отношениями неоправдана. Германию из Франции и Польши выгнали. Россия из Восточной Европы ушла сама. Волею исторической судьбы она оказалась патроном Восточной Европы и той же волей перестала им быть.

 

Эти призывы к покаяниям да ещё именно в день Победы - элементарная дипломатическая бестактность, только бросающая тень на торжественный день. Они никому ничего не дают и совершенно ненужным образом наносят ущерб естественной национальной гордости России. 

 

Сказав всё это, мы должны однако признать, что торжества по поводу 60 летней годовщины окончания войны не могут ограничиваться только празднованием грандиозной победы в войне как пика российской истории. Другие аспекты этих годовщин столь же важны и, вероятно, со временем будут осознаваться даже как более важные.

 

Во-первых, победа над фашизмом блокировала опасную альтернативу мирового развития. Теоретически эта альтернатива не была бы навсегда, но на пару веков могла бы восторжествовать. И это было бы плохо - мы не можем себе позволить в этом сомневаться. Исход второй мировой войны определил облик модерна как эпохи либерализма и демократии. И он вывел Россию в этот модерн, хотя и с некоторой исторической задержкой.

 

Во-вторых, не чья-то победа, а Вторая мировая война сама по себе должна теперь вспоминаться как решающий исторический урок, исключающий подобное в будущем. Вот уже 60 лет Европа живёт в мире и каждые следующие 10 лет нам надлежит радоваться тому, что ещё 10 лет обошлось без войны. Конец второй мировой войны должен вспоминаться и отмечаться как день Мира.

 

Итак, 9 мая - это день Свободы и день Мира. Но одновременно это день великой российской Победы. Победы, которая в конечном счёте через ухабы и зигзаги выводит Россию из тёмного прошлого в эпоху Свободы и Мира. Так что - с днём Победы, дорогие товарищи!