75 лкт победы. Время летит быстро. Я помещаю здесь свою заметку, изготовленную 15 лет назад к 60-летию победы.
АЛЕКСАНДР КУСТАРЁВ
ПОБЕДА РОССИИ
И РОССИЯ ПОСЛЕ
ПОБЕДЫ
Еженедельник «Новое время», май 2005 год
Через 60 лет после войны на Садовом кольце в Москве можно увидеть ресторан
под названием «Хэнде Хох». 20 лет назад, даже, наверное, 10 лет назад так
шутить никто бы не стал. Но времена меняются и меняются национальные
настроения. Самым старым участникам войны уже под 80. Моё поколение сохранило о
войне только смутные детские и по большей части тыловые воспоминания. У
половины ныне живущих напоминание о великой войне вызывает не больше эмоций,
чем напоминание о татаро-монгольском иге.
Окончательно пришло время для хладнокровных переоценок прошлого. Их не
избежать, а поскольку эта война занимает такое важное место в нашем
героически-положительном национальном мифе, то её ревизионистские
интерпретации, конечно, выходят за пределы чисто академической практики.
Даже вопрос о виновнике войны требует корректировки.В отличие от Первой
мировой, во Второй мировой войне был гораздо более несомненный виновник. Это
была нацистская Германия. Так и будет считаться впредь. Оправданий для
нацистской Германии нет и не будет обнаружено никогда. Тем не менее другие
участники войны не должны бы выглядить такими белыми овечками и чистыми
жертвами, как об этом гласит первоначальная послевоенная легенда.
Нацисты не были просто наглыми оккупантами. Народы Европы и их политические
элиты приняли новый порядок гораздо легче, чем это изображала первая
послевоенная интерпретация войны. Масштабы сопротивления были сильно
преувеличены. Фашизм пришёл к власти в Италии раньше, чем в Германии и вообще
был паневропейским явлением. Фашистская партия Мозли была в Великобритании
малочисленной, но пронацистские настроения в английском политическом
эстаблишменте (включая королевскую семью) были очень сильны. Во Франции
коллаборационистов было гораздо больше, чем сопротивленцев, а фашизация при
вишистском режиме вдохновлялась вполне домашними идеями. Испания и Португалия
были благожелательны к Гитлеру. И даже на Украине и в Прибалтике, где немецкая
оккупация была гораздо более жестокой к местному населению и где просоветские
настроения и у титульных этносов были весьма сильны, нашлось множество
коллаборантов, в особенности в деле исстребления евреев.
Методы ведения войны, как теперь обнаруживают беспристрастные историки,
тоже были достаточно грязными с обеих сторон. Никто не вёл себя на
оккупированных территориях как нацисты,
но простого военного грабежа было немало. Очень сомнительно выглядят массированные
бомбардировки немецких городв в конце войны. А стратегическая и тактическая
мудрость полководцев вообще почыти полный миф. Про советских полководцев мы
знаем правду давно. Но и англо-американское командование лепило ошибку на
ошибку (особенно американцы в Италии), что стоило жизни сотням тысяч солдат.
Несмотря на сильный идеологический элемент Второй мировой, роль
империалистических противоречий в ней, как и в Первой мировой войне ,
оставалась велика. Особенно англо-германских противоречий. Япония была
очевидным империалистом. В ходе войны США завершили своё превращение в обычную
империалистическую державу. Меньше всего империалистических амбиций было как
раз у Москвы. Но остатки мечты о мировой революции продолжали шевелиться в
подсознании кремлёвских начальников и
после войны они легко конвертировались в советский империализм.
Дипломатические игры в Европе, как и перед Первой мировой, были очень
хаотичны. Гитлер долго рассчитывал на союз с Англией. Лондон какое-то время
надеялся остаться в стороне, натравив Гитлера на Москву. Сталин в свою очередь
вилял до последнего и запутал своими манёврами и всех других и самого себя.
Франция, не пришедшая в себя после Первой мировой, тупо игнорировала
происходящее в Германии. Она и сама сдвигалась в ту же сторону, что и
подтвердила её быстрая капитуляция в 1940 году. Вся межвоенная переговорная
практика велась наощупь или по инерции, возникшей ещё в конце предыдущего
столетия. В этой атмосфере густого геополитического тумана оказались возможны
Мюнхенский сговор и пресловутый пакт Молотова-Риббентропа. Позднее их называли
то проявлением идиотизма, то коварными заговорами, но на самом деле это были
продукты панического оппортунизма. Круговой флирт чередовался с круговым
блефом. Обе мировые войны были в каком-то смысле недоразумениями и именно это
особенно неприятно сознавать, поскольку за этим чудится неспособность людского
стада определить собственную судьбу.
Исход Второй мировой войны сильно ускорил ход всемирной истории, но вряд ли
изменил её основную траекторию и содержание – экономический рост,
демократизация, глобализация. Но на судьбе разных стран он сказался сильно и по
разному. Тут произошли некоторые не совсем ожидавшиеся превращения и
повороты. США стали сверхдержавой, хотя
они этого не планировали. Резко понизился геополитический статус всех
европейских стран по отдельности – тоже против их воли и до того как их
имперская энергия была бы исчерпана сама собой. Демонтаж колониальных империй
ещё между войнами трудно было предвидеть и, если бы не вторая мировая, он мог
бы надолго задержаться и принять существенно иные формы, о которых теперь можно
только гадать.
В результате войн ХХ столетия наиболее резко изменились судьбы Германии и
России. Рухнули претензии Германии на сверхдержавность и вместо неё в этой роли
оказалась Россия. Россия в ходе ХХ века
и двух его войн пережила головокружительный исторический зигзаг, который она
только теперь начинает осознавать и переживать.
Победоносная война остановила естественное послереволюционное политическое развитие
в России и законсервировала полувоенную систему управления страной в режиме
чрезвычайного положения, едва прикрытого конституцией. Гитлер, напав на СССР,
фактически дал сталинскому режиму второе дыхание. Война и победа укрепили
легитимность существовавшей в СССР власти. Если бы не война и не военная
победа, то нечто вроде «перестройки» или, если угодно «реставрации» произошло
бы уже в 40-е годы. Такую возможность предполагает общая теория революций, и
следующее поколение историков будет находить новые и новые подтверждения того,
что к тому дело и шло.
Оказавшись после войны сверхдержавой, Россия попала в историческую ловушку.
Эта роль была ей не под силу с самого начала и, увлёкшись этой ролью, Россия с
каждым годом только увязала в пороках своего структурно неадекватного
общественного строя и уродливой экономической структуры. К тому же Российское
государство поддерживало свой сильно завышенный статус ценой благосостояния
своих граждан. Рано или поздно пузырь должен был лопнуть.
Россия попала и в другую ловушку.
Подготовка к войне, сама война и послевоенное восстановление создали
впечатление экономической эффективности государственной плановой экономики. Как
обнаружилось, позднее, это представление было поспешным обобщением очень
специфического опыта..
Впрочем, не один Советский союз был дезориентирован. Немецкая военная
экономика уже во время Первой мировой войны произвела на всех сильное
впечатление. Тенденция к национализации и государственному регулированию
экономики была повсеместной. Она повсюду усилилась в ходе второй мировой войны.
На Западе она исторически совпала с усилением социалистических и
социал-демократических партий и вообще социалистических настроений.
Одновременно появился и Кейнс с его «экономикой спроса». Она предполагала активную
экономическую политику государства, в основе которой было значительное
перераспределение доходов и массивыные государственные расходы.
Это всё бросается в глаза. Менее заметно, хотя, может быть, ещё важнее то,
что война сформировала особую общественную элиту. Образцом советского
руководителя стал военный директор – авторитарный тип менеджера,
ориентированного на выполнение заданной цели любой ценой. Это была причудливая
смесь бюрократа, порученца и авантюриста.
Влияние этой элиты к тому же оказалось более длительным, чем могло бы быть,
если бы в советской системе был эффективный механизм сменяемости элиты. Его
отсутствие до войны привело к частным радикальным устранениям верхнего слоя с
помощью репрессий. А после войны, когда практика репрессий так или иначе
прекратилась, общество впало в другую крайность. Начальники засиживались на
своих местах, а, старея, теряли свою авантюрную жилку и превращались в чистых
бюрократов, чья энергия и
изобретательность целиком уходили на то, чтобы создавать иллюзию успехов и
своей незаменимости.
Всё это наводит на еретическую мысль, что победа в войне обошлась России не
дешевле, если не дороже, чем сама война. Есть даже отчаянные головы, почитающие
за доблесть утверждать, что лучше бы Россия войну проиграла.
Всё это вздор. Иногда истерический, иногда садо-мазохистский, иногда
провокационный и идеологически или этнически (Восточная Европа)
заинтересованный, иногда легкомысленный. Часто это просто напыщенное и жеманное
умничанье. Нет никакой необходимости и оснований лишать российскую победу её
эпического масштаба и героического блеска. Победа была высшей точкой российской
истории и такой она навсегда и останется в исторической летописи.
И дело тут не только в символическом значении этой победы для российского
национального самосознания.
Что если бы Россия войну проиграла? Завоёванная Германией, Россия, конечно,
не была бы стёрта с лица земли, как этого якобы хотели Гитлер и его камарилья.
До этого дело не дошло бы. Нацистский режим не просуществовал бы долго в том виде,
какой он приобрёл к началу войны, даже если бы он победил в войне – особенно
если победил бы. Но никаких радужных перспектив у России в этом случае тоже не
было бы. Гитлер, глубоко уважавший имперский опыт Англии, думал о России как о
германской Индии...
А если бы войны не было бы вообще, то России вполне могло бы грозить
экономическое порабощение иностранным капиталом. Это сейчас транснациональные
корпорации и международный финансовый капитал повсюду создают динамичные рынки
и рабочие места, и все – от Гаити до Великобритании – лезут из кожи вон, чтобы
привлечь иностранные инвестиции. А в первой половине ХХ века это было вовсе не
так и империалистическая угроза не была выдумкой, а была совершенно реальной.
Нынешний и совершенно другой мир возник в результате исхода второй мировой
войны, то есть в сущности российской победы. Без неё место России в мире было
бы иным. И вовсе не обязательно лучше, чем сейчас. Скорее даже наоборот.
Конечно, можно думать, что если бы война не задержала в России процессы,
начавшиеся в начале 90-х, то сейчас Россия была бы в том же положении, скажем,
что Испания или Корея, на кого российская общественность теперь предпочитает
ориентироваться. Но не следует забывать, что успехи Южной Европы и Дальнего
востока с конца 60-х годов оказались возможны в результате итогов Второй
мировой войны и последовавшей за этим холодной войны. Иными словами, судьба
этих стран могла быть совсем иной, если бы Россия не победила в войне и не
тащила бы на своих плечах 40 лет своё обременительное сверхдержавие. Да и сама
Россия скорее всего разделила бы их судьбу.
Тут имела место сложная парадокс-диалектика. Победа России в войне и её
сорокалетнее пребывание в роли сверхдержавы во многом определелили общемировое
развитие, которое теперь подхватывает и саму Россию. И очень можно думать, что
без войны и сверхдержавия Россия не смогла бы двигаться в этом направлении.
Теперь задним числом победу Гитлера невозможно себе представить, но если
всё-таки вообразить себе иной исход войны, то ничего хорошего никому он не
сулил. В Европе надолго (хотя и не навсегда) утвердились бы авторитарные
режимы, то есть в сущности подкрашенные фашистской романтикой Старые режимы, и
многое из того, что произошло в ХХ веке было бы блокировано, скорее всего, на
целое столетие. Есть культурно-политчиские снобы, считающие, что
демократизация, глобализация, технический прогресс и потребительской
процветание масс не сделали нас счастливее и, дескать, лучше их не было бы. Они
могут быть и правого и левого толка. Но мы не должны соблазняться на снобизм.
Будем продолжать верить в прогресс американского стиля, расширяющией
потребности и возможности индивида. Для того, чтобы этот прогресс не был
надолго блокирован, победа была нужна и она не была напрасной.
Геополитическое отступление России, начавшееся в 1991 году, не должна
повергать Россию в панику. Это не аномалия. Аномальной была послевоенная
ситуация. Сейчас всё приходит в норму. Россия становится и останется навсегда
чем-то гораздо меньшим, чем она была к концу 60-х годов, но в результате
победоносной войны ( и добавим – революции) она будет чем-то гораздо большим,
чем была бы, если бы всего этого не было. Дорогой ценой, но в ходе ХХ века
Россия ускользнула из уготованного ей предыдущими двумя веками исторического
ничтожества. Сожалеть об упущенных возможностях бессмысленно. Тем более что они
были иллюзорны. Надо пользоваться вновь обретёнными возможностями. Никогда не
следует жалеть о том куске, который был тебе не по зубам. Не надо зариться на
чужое. Главное – не упустить своего.
