Александр Кустарев. В пользу сепаратизма 1. Хабаровск

В связи с волнениями на российском Дальнем востоке я извлекаю из архива эссей-заметку на тему «дезинтеграция России». Лет 10 назад он публиковался на сайте «Частный корреспондент»» (Chaskor)

Напоминаю, что сам я поддерживаю сепаратизм – чей угодно и где угодно. Мера дезинтеграции и ее оформление может быть, разумеется разной. Не исключается также по следующая реинеграция. Но так или иначе сепаратизм долен быть детабуизирован, то есть легиимизирован. Суверениет должен предоставляться любой территориальной популяции, если она этого хочет сама, что решается на ее референдуме.

Важная оговорка. Полагая, что независимость российского Дальнего востока желательна, я вовсе не считаю, что она обязательна или возможна, во всяком случае в близком будущем.  Проблема России пока скорее не в том, что ей трудно сохраниься, а в том, что ей трудно дезинтегрироваться. Почему -- об этом в другой раз.

                                                                Александр Кустарев

                                      Дезинтеграция – угроза или шанс

 В.В.Путин напомнил всем, что Сибирь и Дальний восток наши и навсегда нашими останутся. И тем самым в очередной раз позволил подозревать, что это совсем не очевидно и что у самого Кремля есть на этот счет сомнения.

 Вообще говоря, российское коллективное подсознание всегда было озабочено непрочностью одноименного территориального конгломерата. Всегда в российском подсознании тлел страх, что Россию хотят расчленить, или что она саморасчленится.

 Развал Советского Союза усилил этот страх. То, что СССР был несомненно гораздо менее консолидирован в культурно-этническом отношении, чем собственно Россия, и уже в силу этого был больше предрасположен к распаду, мало успокаивает. Есть серьезное подозрение, что отнюдь не республиканский национализм был главной причиной распада СССР. И стало быть подобные дезинтеграции вполне возможны и без этносепаратизма.

 Физическая непрерывность одной восьмой суши мало что значит сама по себе. Россия слабо интегрирована и ее дальнейшая судьба как единого целого не очевидна.

Не следует, однако, думать, что Россия совсем уж одна оказалась теперь в таком положении. В ходе новой фазы глобализации геополитическая реконструкция предстоит всему миру и каждому из составляющих его компонентов, особенно крупных. Дело в том, что в процессе глобализации встает вопрос о том, как будет выглядеть структурная иерархия всемирного сообщества. Будет ли она плоской, или многоэтажной? Иными словами, понадобится ли всемирному сообществу промежуточный организационный уровень. Еще недавно в этой роли выступали делившие между собой мир империи. Теперь их нет. Должен ли кто-то занять их место? И если да, то как будет выглядеть собственная геополитическая структура этих блоков промежуточного уровня? Как имперская? Как федеративная? Как вестфальская? Как-то еще?

Центробежные тенденции во всех нынешних государствах-гигантах следует понимать и оценивать в контексте этих вариантов. И соответственно управлять ими – придерживая, подогревая, пуская на самотек, компенсируя и так или иначе манипулируя ими для достижения иных целей. В нормативном плане у имперской или федеративной консолидации промежуточных уровней мирового порядка найдутся свои апологеты и, наоборот, обличители. В фактическом плане ни один из вариантов не исключен. Здесь я остановлюсь только на признаках тенденции к федерализации, не обсуждая их в нормативном плане и не упоминая признаков других тенденций .

 Конфигурация промежуточного уровня мирового порядка уже наметилась. Ее «блоки» -- Евросоюз, Северная Америка, Китай, Индия. Возьмем Евросоюз за образец, то есть будем считать его федеративность на этот раз аксиоматичной. Как же выглядят в сравнении с этим условным образцом другие потенциальные блоки?

 Индия при всем ее сходстве с простым «государством» -- уже федерация, по некоторым параметрам вполне напоминающая Евросоюз. Это сходство не обсуждается, но стоит его заметить, как обнаружится его многозначительность. Оно волнует воображение и заставляет серьезно задуматься над тем, какова же на самом деле реальная геополитическая структура мира, скрытая под раскрашенной вуалью политической карты мира, искаженная инертным всемирно-историческим нарративом с его ключевыми понятиями «сверхдержава», «великая держава» и репрессивной номенклатурой ООНовского протокола. 

 Северная Америка, а не США, как было бы, если бы речь шла о «сверхдержавах», тоже не так далека от евросоюзного образца, если принять во внимание крайнюю условность межгосударственных границ, сильные самоопределительные традиции разных частей (штатов, провинцией или культурных областей) всех трех составляющих ее государств и существование здесь общего рынка (НАФТА).  

 Для того чтобы разглядеть тенденцию к федерализации Китая понадобится несколько более авантюрное воображение. Робкое почтение, которое испытывает весь мир к сильной руке узкой партократической верхушки в Пекине заслоняет от нас даже некоторые очевидности. Человеческий массив в полтора миллиарда душ не может без конца сохранять свою монолитность по всем релевантным параметрам. Если мы не видим идущие по нему трещины, то это дефект нашего зрения. Лучше смотреть надо. И я имею в виду не застарелый тибетский, а теперь и новый уйгурско-синьцзянский сепартизм или автономизм. Не движется ли сама империя Хань к восстановлению казалось бы давно забытой доимперской структуры? Не нужно обязательно пророчить распад Китая, чтобы ожидать его глубокой геополитической реорганизации в наступившем столетии. Я даже рискну предположить, что она уже далеко зашла – если не де юро, то де факто. Что бы ни говорили эксперты-китаисты – честно признаюсь, что не знаю, что они сейчас об этом говорят.

 Таким образом, состояние четырех больших конгломератов промежуточного уровня мирового поядка и некоторые тенденции их эволюции указывают на их потенциальную предрасположенность к тому, чтобы взять на себя роль участников промежуточного уровня мирового порядка в форме федераций. Ну а что Россия? Годится ли она на эту роль? Нет, она на эту роль не годится.

 Во-первых, она для этого мала. Даже ее территория со всеми ее ресурсами не компенсирует маломощности ее человеческого капитала. Вот Советский Союз был бы тут больше на месте. А еще больше – так называемый «советский блок». Поэтому, когда тот же В.Путин называет распад СССР одним из самых трагических событий ХХ века, надо не обвинять его поспешно и злорадно в реваншизме, а задуматься над тем, что собственно для мира этот распад означал. Не обязательно называть его с дешевым пафосом «трагедией», чтобы увидеть в нем действительно серьезную неприятность для всего мира. На месте «советского блока» возникла структурная лакуна. Я не буду перечислять сейчас все опасности, которыми она чревата, а подчеркну здесь одну из них – реже всего, если вообще упоминаемую теперь. Распад «советского блока» оставил в одиночестве Россию, которая слишком велика для грядущего мирового порядка как отдельное государство и слишком мала для того чтобы стать самостоятельным блоком на промежуточном уровне мирового порядка.

 Но Россия (и это во-вторых) не может заполнить эту лакуну не только потому, что она для этого недостаточно велика, а еще и потому, что не готова выступить как консолидатор более обширного геополитического пространства федералистского типа. Советский блок был империей и упустил свой шанс на федерализацию. Китай очень похож на Советский блок, но он пока не распался и сохранил шанс на федерализацию. А советский блок уже распался, и как империя возродиться не может. Он не может и реанимироваться по типу Евросоюза, поскольку никакая реальная федерация с участием централизованно-монолитной России невозможна. В свое время Джон Стюарт Милль предостерегал: нежизнеспособна федерация, где один участник на два порядока или хотя бы на порядок  превосходит по своему потенциалу всех остальных по отдельности. Восстановление советского блока (при прочих равных условиях) в силу чисто геополитической логики возможно только без супрематии России, то есть только при условии ее собственной федерализации, или даже формальной дезинтеграции.

 Какие есть этому альтернативы? Консолидация в виде сугубо централизованного государства, занимающего особую нишу в мировом порядке, каков бы он ни был? Распад с последующим распределением разных частей между другими блоками (прецедент – раздел Польши в XVIII веке)? Фактическое разделение России и инкорпорирование ее частей в другие зоны промежуточного уровня мирового порядка -- даже без формальной дезинтеграции (как это было с Китаем в XIX веке). Превращение в зону хронической нестабильности (рядом с нынешним Ближним востоком)?

 Или существует какая-то гораздо более принципиальная альтернатива той геополитической логике глобализации, в которой остаются релевантными перечисленные варианты?

 Я упомянул только самые общие варианты для иллюстрации идеи. Я не обсуждаю вероятность каждого из этих сценариев. Я не сравниваю их достоинства и недостатки. Я только их перечислил в надежде, что этот перечень даст какие-то ориентиры для  интерпретации шагов и маршей кремлевской дипломатии, то есть для понимания ее целей и последствий ее действий. Будь то напоминания о неотделимости Дальнего востока от России, будь то сожаления о распаде СССР, будь то любая интегративная инициатива в постсоветском пространстве и за его пределами ................