Уральский Государственный Горный Институт (УГГУ) и ислам

Я начинаю с курьезной фактуры

 

Единственный вариант получить диплом [исламского теолога –АК], не выезжая за пределы Екатеринбурга, — поступление в Уральский государственный горный

университет на кафедру теологии, где с 2011 г. ведется подготовка

исламских теологов (из записки Московского отделения Фонда Карнеги) Подробнее

http://islam-today.ru/islam_v_rossii/kak-v-svetskom-uralskom-vuze-gotovat-islamskih teologov/.

Что творится? Перепутали Геологию с Теологией? Между прочим, в этой интернет-листовке в похвальном тоне говорится о ректоре ГОРНОГО ИНСТИТУТА, развивающего у себя ГУМАНИТАРНЫЕ направления. Спрашивается, какого рожна он это делает? Я склонен думать, что по коммерческим соображениям. А почему это выгодно? Потому что никто теперь не хочет приобретать инженерно-технические знания. А дипломы попрежнему нужны для анкеты. Ну а предмет «исламская теология» -- просто частный случай.

К этому курьезному факту я заново присоединяю две своих заметки на темы, зафиксированные в этой фактуре,«ПРЕСТИЖ ОБРАЗОВАНИЯ» и «ИСЛАМИЗАЦИЯ»

 АЛЕКСАНДР  КУСТАРЁВ

ЗАКАТ  ЗАПАДА

(перванаяальная публикация в еженедельнике «Новое время», 2005-2006 гг)

Одним из бестселлеров прошлого года была книга Томаса Фридмана "Земля плоская" (так я предпочитаю перевести её английское название "World is flat"). Её подзаголовок "Краткая история 21 века" указывает на прогностические амбиции автора. Эта книга о том, как новые технологии изменят и уже начали менять самые основы хохяйственной жизни или, используя привычный термин, "производительные силы и производственные отношения". Я не буду здесь ни пересказывать эту книгу, ни обсуждать основную идею автора, а выберу всего лишь одну намеченную им тему. 

Фридман цитирует отчёт американского "Национального совета по науке" за 2004 год, где говорится: "Нужно отметить неприятную тенденцию:всё меньше американских граждан выбирают профессию учёных и инженеров". В этом усматривается угроза. Импорт мозгов пока спасает Америку, но вот уже мозги начинают работать дома; число китайских заявлений в американские университеты за год (2004) упало в 1.5 раза (260)

Дальше отчёт приводит такие цифры. В 2003 году во всём мире получили диплом бакалавра в науке и технике 2.8 млн человек, из них 1.2 млн в Азии, 830 тыс. В Европе и 400 тыс в США. Азия готовит сейчас в 8 раз больше инженеров, чем США. 

Это ещё не конец света. В конце концов, в рассчёте на 1 тыс человек Европа и Америка пока всё-таки готовит технарей больше, чем Азия. Но вот другие цифры выглядят гораздо более тревожно, потому что обозначают тенденцию. Фридман цитирует дальше отчёт (инженерной ассоциации), в котором говорится: в 2004 году дипломы инженеров получили 46% выпускников университетов в Китае, 25% в России и только 5% в США.

В Америке народ, получающий образование, теперь валом валит в остеопаты и хиропрактики, дантисты и косметологи, диетологи и фитнес-инструкторы, в сексологи, кинокритики и попсу, пиарщики и репортёры. Толпы студентов записываются на политологию, этнографию, гендерные исследования, историю (чего угодно) и арт (искусство), футбол и баскетбол и вообще на чёрта в ступе, но только не на технику и науку. Это и трудно и не престижно. 

Занятное явление. Скорее всего, несколько неожиданное для внешнего наблюдателя. Что бы это могло означать? Позволим себе несколько вариаций на эту увлекательную тему.

Начать с того, что представление об англо-саксонском мире как о мире вдохновенных технарей, одержимых практикой и всякого рода инструментариями, на самом деле - миф. Англия в 19 и Америка в конце 19 начале 20 веков действительно получили почти все мыслимые патенты в области техники, но это было в те времена, когда инженеров можно было пересчитать по пальцам во всём мире и индустриальная эпоха только начиналась - это был взрыв. Первые изобретатели появились там. Когда же возникла потребность в массовых научно-технических кадрах, то молодёжь в этих странах не проявила особой склонности к высшему техническому образованию. И это произошло не вчера. 

Лет 20 назад профессор  Лондонского университета (Импириал колледж) Александр Кэнавэй (увы, уже покойный) с которым я тогда водил знакомство, жаловался, что в Англии не уважают инженеров и этим объясняется застой и в конечном счёте крах английской обрабатывающей промышленности (что он наблюдал в 60-е и 70-е годы). Смотрите, кто тут командует экономикой, говорил профессор прикладной химии. Юристы и бухгалтера. Не инженеры. Вот в Германии индустриальную экономику создали инженеры с университетсткими дипломами. Кэнавэй был германофил. Что бы он сказал сейчас при виде Германии, где нехаватает инженров и где никто не хочет учиться на инженеров? Но 20 лет назад это ещё не обнаружилось во всей красе, и особенная техническая некомпетентность английских средних слоёв даже по сравнению со столь же "капиталистической и индустриальной"  Германией бросалась в глаза.

Сам Кэнавэй был российского происхождения, родом из Риги, приехал в Англию с родителями в пятилетнем возрасте и, кончив (перед войной) школу на одни пятёрки, отправил документы в Оксфордский университет, изъявив желание учиться на инженера. В приёмной комиссии очень удивились, что он со своим, так сказать, "красным" дипломом идёт учиться на самую плебейскую профессию. С такими отметками, сказали ему, надо подавать на классические языки, на теологию (традиционное название, в сущности имеется в виду философия), в крайнем случае на законника. На что Кэнавэй, по его словам, отвечал так: я, видите ли, воспитан в русской семье, у меня папа инженер, дедушка был инженер, куда ж мне деваться?

Для русского уха, привыкшего слышать песню "англичанин мудрец... изобрёл за машиной машину" эту звучит неожиданно, не правда ли? Но это так. Я кое-что к тому времени уже прочёл про Англию не в русских книжках, и для меня рассказы профессора не были полной неожиданностью, но и тривиальными тоже не были. Его рассказы и причитания немало помогли мне выбрать адекватную оптику для наблюдения английской жизни. 

Да и американской тоже. Американцы, может быть, и бизнесмены, но не инженеры и техники. Судя по тому, что говорил профессор Кенавэй, в англо-американском мире так было всегда. Это, может быть, и не совсем так. Но то, что самые знаменитые изобретатели и инженеры появились в последние два столетия именно там, не должно нас вводить в заблуждение. Интерес к науке и технике отнюдь не самый естественный человеческий интерес и активизируется только при определённых обстоятельствах. Когда-то он активизировался в Англии (Европе) и Америке, но прошло время и он активизировался в России, а вот теперь в Китае и Индии. Надо полагать, что в Китае-Индии этот интерес тоже не сохранится навсегда, но пока в лидеры выходят они, а старые очаги инженерно-технической активности уходят в тень.

Томас Фридман считает наметившуюся утрату позиций в научно-технической сфере опасной для положения Америки в мире и полагает, что нужно что-то предпринять. Нет, не ради того, чтобы сохранить господство над миром (Фридман человек "НьюЙорк Таймс", либерал американского стиля и вовсе не супрематист), а ради того, чтобы быть "не хуже других" - так теперь стоит вопрос. Парафразируя старый анекдот, "об взлететь не может быть и речи, речь идёт о том, как бы не провалиться". 

Есть страшное слово "аутсорсинг". Этот термин уже не первой свежести. Когда-то он означал вынесение некоторых видов работ за пределы основного предприятия. Теперь этим же словом обозначают вынесение некоторых видов работ за пределы той или иной страны. Это и традиционная промышленность, и справочные услуги и бумажная  работа.

До сих пор речь шла в основном о рабочих местах невысокой квалификации. В Европе и Америке началась тревога. Паникёров стали успокаивать, объясняя им, что речь идёт о росте мировой экономики, и создание новых рабочих мест в Азии только ускорит создание других рабочих мест в Америке-Европе вместо потерянных. Это, дескать, не игра с нулевой суммой. В конечном счёте выиграют, дескать, все. Но на самом деле все рассчёты по экономическим формулам не очень-то надёжны, а даже если они были бы надёжны, они мало способны успокоить тех, кто видит, как его вчерашняя работа уплывает за океан. Кроме того, за выражением в "конечном счёте" скрывается серьёзная недоговорённость. Когда этот "конечный счёт" наступит? И наступит ли он сам собой? И будем ли мы тогда ещё живы? Может быть, коммунизм это и светлое будущее. Но вряд ли наше. 

Одно время казалось, что параллельно перемещению рядовых рабочих мест в развивающиеся страны (Юг) занятость в Америке-Европе будет смещаться в сторону высоко квалифицированной работы. Но, как именно это будет происходить, пока не вполне понятно. Опасность грозит богатым странам с двух сторон.

С одной стороны, совершенно не ясно, будет ли расти потребность в высококвалифицированых работниках достаточными темпами чтобы компенсировать сокращение "вчерашней" занятости. Образно говоря, если сборщики у конвейера и телефонные операторы все окажутся на Юге, то возникнет ли в богатых странах на месте потерянных потенциальных рабочих мест такое же количество ставок финансовых консультантов, завлабов и профессуры? Кажется очень мало вероятным. Пирамида занятости всегда сужалась кверху. Можно ли надеяться, что она перевернётся? 

Но если всё же, допустим, верхняя часть пирамиды очень сильно расширится и на верхних этажах занятости возникнет массовый спрос на труд, то тогда возникает другая проблема: а сможет ли коренное население заполнить новые вакансии?

Хуже всего то, что эти две опасности не исключают взаимно друг другу, как может показаться на первый взгляд. Они совместимы. 

Уже появляются признаки того, что не только рядовые исполнительные работы уплывают из старых богатых стран  на Юг, но и высоко квалифицированные работы, вплоть до научно-исследовательских. И не потому (во всяком случае не только потому), что на Юге мозги, как и вообще, всякая рабочая сила, дешевле (в 10-15 раз). А и потому, что в старых странах попросту нехватает элитарных работников. Знаете ли вы (я понятия не имел), что почти тысяча российских инженеров и научных работников делает проектные изыскания для фирмы Боинг? Это разузнал Томас Фридман в поисках материалов для своей книги. Похожие контракты теперь размещаются и в Индии, и в Китае.  

Назревает большой исторический скандал. Американский и европейский капитал, ставший уже транснациональным, может наплевать на своё население как на балласт и переместиться в Азию. 

Ещё полвека назад остро стоял вопрос, должны ли молодые и экономически отставшие страны пускать к себе иностранный капитал. Считалось (и не совсем без оснований), что иностранный капитал рвётся туда не для того чтобы их развивать, а для того чтобы их эксплуатировать. Теперь же трудящиеся старых стран начинают подозревать, что их собираются бросить на произвол судьбы.

Ещё лет 20 назад широко обсуждалась "утечка мозгов" из так называемых "развивающихся стран". Она ещё не прекратилась, но есть все указания на то, что скоро прекратится. 

В этом случае Америке грозит то, что так ярко живописал Пьер Буль в "Планете обезъян". Там, если помните, люди научили всем своим штучкам обезьян, а сами постепенно деградировали до положения животных, утратив волю к знаниям и их применению. Пьер Буль, саркастически изображая судьбу рода человеческого, остаётся в одном отношении антропоцентристом. Цивилизация обезъян, как он её изображает, выглядит чистой имитацией и лишена собственной способности к откровениям и творчеству. На этом основании в сознании главных персонажей романа - и человека, и его просвещённых покровителей из числа обезьян - брезжит некоторый призрак реванша. Было бы неразумно ( и конечно же некорректно) считать китайцев, корейцев и индийцев, принимающих у Запада эстафету цивилизации, обезьянами. Они, может быть, начинают как обезьяны. Среди них - большинство обезьяны. Но и среди евро-американцев тоже ведь большинство всегда были обезьяны. В эпоху научно-технической пассионарности белой расы все её настоящие большие идеи и достижения были плодом умственной активности нескольких сот человек. Такие несколько сот человек найдутся где угодно, сегодня здеь, а завтра там. А вот чьи обезьяны окажутся более способными держаться на уровне высоко-тенической цивилизации, это как раз вопрос. Такое впечатление, что американские (и европейские обезьяны) проявляют куда меньшую склонность к технической подготовке, чем азиатские.

Всё это напоминает классический цикл семейной хроники. Про богатые семьи мы давно знаем: первое поколение наживает добро, второе поколение как-то его удерживает, а третье поколение его растрачивает. В буржуазных романах последних двух столетий такая траектория стеоеотипна: будь то Золя, Голсуорси, Томас Манн, Мамин-Сибиряк или Горький. То же самое происходит и с нациями. Как сказали бы русские ученики Гумилёва, после пассионарной фазы наступает плато, а потом и декаданс. 

Разница между богатыми семьями и богатыми нациями только в одном. Исчезновение богатых семей из пассионарного слоя нации никого особенно не волнует, пока им на смену приходят другие. Их семейная драма - их семейное дело.

Богам, конечно, столь же безразлична и судьба наций. Нации приходят и уходят, а Олимп остаётся. Но нация - это не частная семейная лавочка. Это массивная популяция, организованная в большое сложное общество. Нации не покидают сцену так же легко и просто как вырождающиеся и разоряющиеся наследники больших личных состояний. Нации никогда не однородны и в них всегда есть большие сегменты, которые не хотят мириться с тем, куда их увлекают другие сегменты. 

Трудящиеся массы старых богатых стран попали сейчас в трудное положение. Они должны одновременно соглашаться на ликвидацию многих своих завоеваний в борьбе с капиталом, чтобы сохранить рабочие места, и долго-упорно учиться, чтобы быть пригодными к заполнению этих рабочих мест. Можно думать, что содержание политической жизни в этих странах будет определяться следующие пол-столетия поисками оптимального решения этой проблемы. 

АЛЕКСАНДР КСТАРЕВ

ИСЛАМ КАК СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ вариант ПАРОЛЬ«ХРИСЛАМ»

Еженедельник«Новое время» (30.7.2002)

Призрак бродит по Европе. Укрепляйте блиндажи, нынче будут грабежи. Нажимая на курок, впереди толпы – пророк. Так нас пугают джихадом и десантами самоубийц. Эта опасность, надо думать, сильно преувеличена. Но вот другой вариант. Прекращайте кутежи, надевайте паранджи. Это уже более вероятно.Предстоит ли нам исламизация?

Дурацкий вопрос? Никак нет. Люди с воображением, способные чувствовать атмосферу постмодернизма, вообще не должны бы отвергать с порога какой бы то ни было разворот истории. Воистину, нет ничего невозможного. Пусть эта максима придаст нам смелости, возьмём быка за рога и поразмышляем о перспективах ислама. Сперва посмотрим, каковы вообще перспективы религиозного сознания в эпоху глобализации, новой экономики и постмодерна. А затем конкретно займёмся исламом.

                Перспективы религии надо оценивать в связи с новым витком социального расслоения в мире. Это теперь глобальный процесс, и речь идёт о так называемой «новой бедноте». Происходит то, что в своё время предвидел Маркс, когда говорил об «абсолютном обнищании».В его время и несколько позже эта знаменитая теорема не оправдалась и подверглась намешкам. Но на самом деле тенденция к абсолютному обнищанию вполне реальна.Время от времени она оживляется и каждый раз может дойти до крайности,если её не перекроет что-нибудь другое. Есть все основания полагать, что нынешний виток абсолютного обнищания намного внушительнее, чем предыдущий. В конце ХХ века почти 1 млдрд, населения за 20 лет понизил свой уровень жизни. То есть,попросту говоря, этот миллиард сегодня потребляет меньше, чем вчера; даже ест меньше и соответственно вымирает быстрее. Подчеркнём для невнимательных читателей: это абсолютное обнищание, а не относительное. Я уже не говорю о том,что и относительное обнищание будет скоро выглядеть очень не безобидно.Если женщины на Севере будут до ста лет выглядеть как Джоан Коллинз или Алла Пугачёва, а мусульманки будут терять форму, скажем, к семидесяти годам, то чувства по этому поводу будут, надо полагать, не слабые.

Допустим,что и на этот раз в конце концов обсолютное обнищание будет остановлено, как это было в Европе и Северной Америке в середине ХХ века. Но в любом случае этот виток может продлиться значительно дольше, чем предыдущий,может быть, пару столетий, а это уже отрезок времени, способный вместить весьма длительные культурные трансформации,например, возвращение религии.

Религия,как известно, это опиум народа и всегда утешала несчастных и слабых в их земных горестях и лишениях.Религия – мировоззрение бедных и отверженных (мизераблей).Секулярные интеллектуалы привыкли считать, что религия это нечто средневековое.Это верно.Европейское средневековье было не просто религиозным, а религиозно экзальтированным. Визионерски религиозным. В Средние века, говорят, масса людей глубоко лично переживали «общение» с главными персонажами христианской мифологии,даже «воочию» видели их. Новейшие гипотезы предполагают, что эта экзальтация и видения были «голодными галлюцинациями», иногда поражавшими целые деревни.

Но если вы отбрасываете или запираете миллиарды людей в средневековье, надо ли удивляться, что они обращаются к испытанному способу сохранить себе душевный комфорт, культивируя в себе всякого рода компенсаторные верования.Итак,обнищание создаёт благоприятную перспективу для экспансии религии. Ну, а теперь перейдём к исламу.

Новые обстоятельства дают второе дыхание исламу там, где он и так господствует. В зоне ислама живут более 1 млрд. человек. Для большинства из них ислам просто привычен и не более того. Но в пограничной зоне бушует экзальтированный ислам.Отчужденная исламская интеллигенция разрывается между двумя мирами. Когда вестернизация и секуляризация не приносит мусульманину жизненного успеха, он становится мусульманином вдвойне и, главное, начинает придавать своему мусульманству героический и романтический смысл. Для него аффектированный ислам становится инструментом агрессивной самоидентификации.Оборонительное стремление настоять на себе всегда потом переходит в прозелитизм и экспансию.

Парадоксально,но этот революционный синдром приводит фундаменталистов к неоформленному, но вполне функциональному союзу с властными элитами в исламских обществах.Последние заинтересованы в том, чтобы народ остался в религиозно-наркотическом тумане. Так им легче управлять. Революционная агрессия в исламском мире оказывается религиозно стилизована и направлена в сторону Запада, а у себя дома с помощью религиозного дурмана народ держат в ежовых рукавицах богопослушания(«ислам» и означает «покорность») и шариата. Так, повидимому, обстоит дело во всех исламских странах от Саудовской Аравии с её реликтовым монархическим режимом до квази-секулярного Ирака.

                Но можно рискнуть и предположить, что ислам имеет неплохие шансы подмять под себя и не-исламские зоны. Даже в Европе. Прежде всего полезно помнить, что ислам в некотором смысле европейская религия. Остаётся исторический исламский клин на юго-востоке Европы – Турция, Албания, Босния, Болгария, не говоря уже о российском Кавказе и Поволжье. Сюда же, вероятно, уместно отнести Левант и по крайней мере большие города Магриба.

Но,конечно, гораздо важнее иммигранты-мусульмане. Их много во всех крупных городах Европы, где возникают специфические версии евро-ислама. Здесь мы видим как наиболее воинствующих фундаменталистов, так и, наоборот, наиболее склонных к компромиссам модернистов. Надо думать, что если речь идёт об исламизации Европы, то главными её агентами оказываются именно они. Исламизация главным образом связана с самой иммиграцией и большим естественным ростом населения в мусульманской общине. Но, конечно, наибольшее любопытство у нас должно вызывать конвертирование (обращение) христан в ислам. Этот процесс не назовёшь массовым,но он и не равен нулю. В Британии за последние 20 лет 10-20 тыcяч человек стали ренегатами. В США, говорят только за два месяца после 11 сентября в ислам обратились 34 человек, в основном афро-американцы.

Подавляющее большинство обращенцев женщины, вышедшие замуж за мусульман.Для Германии это соотношение составляет 4 к 1. Этот конформно-оппортунистический вариант вряд ли сам по себе способен превратить Европу в мусульманский регион, но он создаёт некоторый прецедент, на который могут опираться прапагандисты ислама. [все данные примерно 10-летней давности]

Другой отряд потенциальных ренегатов всякого рода люмпены. Эти вообще всегда были мишенью любых прозелитствующих конфессий. До сих пор в Европе главными ловцами душ были иеговисты, муниты и новейшие сконструированные (вроде сайентологов)авторитарные христианские секты и церкви, а вот теперь к ним добавились мусульмане. Оказалось, например, что мусульманские вербовщики очень активны в английских тюрьмах. В тюрьме был обращён злополучный Ричард Рид(пронесший взрывчатку на самолёт в ботинке).

Количественно гораздо менее ощутима другая группа ренегатов, но она имеет харизматическое значение. Это – молодые представители интеллигенции. Тут есть несколько ярких примеров. Например, Джо-Ахмед Добсон – сын бывшего крупного лейбористского министра Фрэнка Добсона. Другое громкое имя среди новых мусульман сын бывшего генерального директора БиБиСи Джона Бёрта Джонатан. В ислам также обратились дети лорда Скотта, известного тем, что он возглавлял комиссию по расследованию дела о продаже британского оружия Ираку накануне войны в Заливе. В университетах есть несколько специалистов по исламу,принявших ислам.

Проповедники ислама особенно гордятся несколькими яркими приобретениями.Самый, пожалуй,знаменитый ренегат в мире был уже ныне покойный Мухаммед Асад.Он родился во Львове как Леопольд Вайс, в конце 20-х годов жил как журналист в Германии, а потом неожиданно принял ислам и добился высокого положения как улем. Верхом его карьеры было представительство Пакистана в ООН.

Из недавних сенсаций наиболее причудливыми кажутся случай итальянского посла в Саудовской Аравии и знаменитого ныне в кино Уилла Смита. Ну и, конечно,все знают Мухаммеда Али (Кассиус Клэй) или поп-звезду Юсефа Ислама (Кэт Стивенс)

Среди нескольких десятков не простых христиан, а духовных лиц фигурируют пятидесятники, иеговисты, методисты, лютеране, католики и православные(архиерей Вячеслав Полозин)

Я вовсе не собираюсь кого-то убеждать, что предстоит массовое ренегатство европейцев в ислам, но рискну предположить, что ислам может быть более привлекателен, чем христианство, для тех, кто родился и вырос в атмосфере атеизма и агностицизма и теперь помышляет о том, чтобы вновь обрести высокую веру, или хотя бы примкнуть к общине, где у него будет такая иллюзия. Ислам так же может показаться удобным для политических элит в поисках более эффективного управления массами. С них и начнём.

Европейский консерватизм в комбинации с мёртвым христианством не работает.Кризис христанско-демократических партий необратим (о чём мне уже доводилось писать в«Новом времени»). В Британии тори при Маргарет Татчер совсем разругались с англиканской церковью. Если уж консерватизм и будет себе искать партнёра, то удобнее ислама не придумаешь.

Эта возможность, хотя и в травестированной форме, всплывала уже однажды в романе Честертона «Перелётный кабак». Я не мог найти его на английском языке.Сейчас его читают, похоже, только в России. Там, видно, был указ любить Честертона.Как его читают русские, мне совершенно непонятно, потому что роман на самом деле мало вразумителен и перенасыщен современными Честертону местными колористическими деталями, которых русский глаз не берёт, да и не надо. Но так или иначе, я могу привести несколько цитат, не утруждая себя переводом. Вот они:

«,,,мы должны всеми силами оберегать устои семьи и брака...мы хотим, чтобы столь почтенные установления как мусульманская семья сохранились в неприкосновенности...Неужели мы ничем не обязаны воздержанию доблестного племени, отвергшего ядовитую прелесть вина?...наши западные народы помогли исламу понять ценность мира и порядка. Не в праве ли мы сказать, что ислам одарит нас миром в тысячах домов и побудит стряхнуть наваждение, исказившее и окрасившее безумием добродетели Запада? (слабость к спиртному – А.К.)». Итак:ислам благоприятен для семейной жизни и отучает от пьянства.

Кроме того, ислам увлекает нас на путь вегетариантсва. Не грубо, и не доктринально.Он не запрещает мяса, но делает шаг в этом направлении. И при этом он наследует христианству: «Я, как и мусульмане, высоко ценю мифический или реальный образ основателя христианства и не сомневаюсь, что несообразная и неприятная притча о свиньях, прыгнувших в море, - лишь аллегория, означающая,что основатель этот понял простую истину: злой дух обитает в животных,искушающих нас пожрать их.»Запрет есть свинину, оказывается, «...удачно иллюстрирует идею последовательности, как и отношение ислама к вину. Оно подтверждает принцип,который я назвал принципом полумесяца, - постепенное стремление к бесконечному совершенству.»

Эти достоинства ислама обобщаются так: «мусульманство в определённом смысле религия прогресса. Это настолько противоречит и научной традиции, и общественному мнению, что я не удивлюсь и не вознегодую, если англичане согласятся с этим нескоро...». Представители народа в романе (англичане и ирландцы) не соглашаются и всячески саботируют новшества, вводимые в английский образ жизни центральным персонажем по имени Филип Айвивуд – политик из аристократов. Они подозревают его в том, что он собрался объединить христианство и ислам, что будет называться «хрислам». Сам же Филип Айвивуд так поясняет свою философию:«В нашу эпоху люди всё глубже понимают, что разные религии таят разные сокровища». Очень современно – синтез религий и мультикультурализм.

Честертон свой персонаж придумал для смеха. Его роман «Перелётный кабак»посвящён не столько опасности ислама, сколько угрозе исчезновения «старой весёлой Англии» (old merry England), которую он так любил. Но теперь сам принц Чарлз в заботах о сохранении старины (или возвращении к ней) и сельского ландшафта склоняется к некоторым элементам зелёного консервационизма. И он же демонстрирует свой искренний и глубокий интерес к исламу (цвет ислама–зелёный). Как монарх он и должен морально покровительствовать всем своим подданным,но поведение будущего главы англиканской церкви не просто дань монаршей дипломатии. Оно более многозначительно.

Христианские фундаменталисты в Америке вроде бы злейшие враги ислама. Но нашлись среди них такие, кто после 11 сентября объявил, что Америке досталось поделом за то, что она впадает в пучину греха. Чем фундаментальнее христианство и ислам, тем они ближе друг другу. Одним словом, хрислам.

Несовместимость ислама с модерном вроде бы считается доказанной. Но дело ведь в том, что европоцентристское представление о модерне сегодня уже не кажется бесспорным.Образ «второго модерна» гораздо более расплывчат.Альтернативные проекты модерна придают (во всяком случае на словах) большее значение «духовной» компоненте жизни, демонстрируя некоторое высокомерное пренебрежение к материальным благам и комфорту. Они реабилитируют некоторые стороны образа жизни, которые мы уже привыкли считать архаичными. И они делают возможным комбинирование культурных элементов, что ещё недавно считалось совершенно невозможным, поскольку каждая культура, дескать, органично-целостна и отторгает чуждые элементы. Это оказывается предрассудком. В потребительском обществе любой «культурный пакет»возможен. Более того, гибридные культуры становятся всё более популярны.Их поощряет крупный культур-капитал. Ему это выгодно. Опять – хрислам.

Но это не всё. Ислам поможет снять некоторые проблемы, с которыми секулярно-эгалитарное общество справиться не может, кроме как пожертвовав тем или другим, а то и всем вместе. Например, грядёт проблема массовой безработицы.Ислам сильно облегчит решение этой проблемы, запарев женщин обратно в семью.Это ведь удобно-легитимный способ почти вдвое сократить число тех, кому теперь приходится обеспечивать право на труд.

Ислам поможет вернуться к семье как более независимой и замкнутой хозяйственной ячейке. Это поможет ликвидировать социалистически-национальный вэлфэр, к чему так и так дело идёт. Одновременно оживится и естественный прирост населения.Это, впрочем, палка о двух концах. Сейчас никто не знает,нужно нам больше населения или меньше. Вымирать, впрочем, не хотел бы никто.Это означало бы вытеснение коренного населения Севера не просто пришельцами с Юга, но ещё и иноверцами. Да сверх того враждебно настроенными.

Всё это вполне устраивает лево-правый популистский центризм, почти полностью теперь занимающий политическую сцену в Европе. Он очень нуждается в клерикальном элементе, и,как я уже заметил, христианство уже не в состоянии его обеспечить.Христианство скомпрометировало себя уступками науке, медицине и слабому полу.

Наследники честертоновского Филипа Айвивуда делают всё, чтобы задобрить мусульманские меньшинства в европейских странах. Отчасти потому, что боятся отчуждения и революционизации мусульманского меньшинства, особенно в условиях,когда оно имеет шансы сильно вырасти за счёт иммиграции и новообращенства столь же отчуждённой «новой бедноты». Отчасти потому, что нуждаются в арабских деньгах(картину христианских церквей, продаваемых под мечети нарисовал в своё время Антони Бёрджес в трагикомической экстраваганце под названием «1985» -очевидный парафраз «1984», дескать не какого-то тоталитаризма, а ислама надо бояться).Отчасти же здесь просматривается готовность к своей исторической судьбе.Стратегия мультикультуры на самом деле пораженческая. Интересно, что её настойчиво проводят политические элиты. Народ, как и в романе Честертона,сопротивляется.

Тут самое время вспомнить древний Рим. Империя очень долго сопротивлялась христианам и не просто сопротивлялась, но и пыталась их сживать со света.Просвещенному и урбанизированному язычески-атеистическиму патрицианству христианство казалось порождением диких и нищих масс, бунтом бездомных плебеев против цивилизации. И что же? Как говорил скептически настроенный русский поэт,«ты был ли, гордый Рим?»

Сходство с гордым Римом накануне капитуляции перед восточным(!)революционным и компенсаторным христианством подчёркивается ещё и нынешней волной иусульманских самоубийств, сильно напоминающих мазохистскую жертвенность ранних христиан,бросающих вызов имперскому высокомерию Рима.

Итак,исламизация зоны христианства как историческая перспектива - не совсем невероятная вещь. Если Северу всё-таки суждена попятная клерикализация жизни(назовите это «религиозным возрождением», если вам так больше нравится),то вовсе не исключено, что историческая инициатива перейдёт от христианства к исламу. Реальность такой перспективы у многих вызовет инстинктивное отторжение как полный абсурд. Это, конечно, не очевидная перспектива, но это и не абсурд.

Между прочим, не исключено, что только с исламизацией Европы удастся погасить революционизацию ислама. Сегодня ислам – религия сопротивления. Даже если удастся подавить исламский терроризм, что на самом деле вполне возможно,ислам остаётся главной силой антимодернизации. Попытки сконструировать смягчённые формы ислама,адекватные секулярно-западному образу жизни, пока остаются безуспешными. Ссылки на христианство, которому якобы удалась модернистская трансфорация, вводят в заблуждение. Ничего христианству не удалось. Нынешнее христианство, сдающее позиции одну за другой, находится в глубоком упадке и полностью утратило влияние в обществе. Сильное христианство средневековья было не модернизировано,а устранено. Вспышка христианского фундаментализма в рамках религиозного диссидентсва и реформации была отчасти агонией, а отчасти парадоксальным переходом (первым шагом) к секуляризации. Так произошло, потому что в западном обществе были силы, способные отказаться от религии.

Подобного потенциала секуляризации в коренной зоне ислама нет даже сейчас,и неясно,возникнет ли он в заколдованном кругу ментальной и экономической архаики. Но вот если бы мусульмаными стали постсекулярные европейцы, тогда был бы совсем другой коленкор. Ведь христинство преобразовали до неузнаваемости не первоначальные христиане,а те, кто у них христианство заимствовал или даже украл. Чтобы вывернуть наизнанку ислам, его надо украсть.

Тут,похоже, действует правило. Сперва христиане украли Библию у евреев.Потом Рим украл христианство у самих христиан. Кто следующий?

Я ничего не предсказываю. Я только пытаюсь вообразить логику возможного процесса.С полумесяцем в зубах впереди Исус аллах. Пароль: хрислам! Ответ:Христос акбар!