фордизм

  АЛЕКСАНДР  КУСТАРЁВ    

 ФОРД  И  СОЦИАЛИЗМ
(первоначальная публикация: еженедельник «Новое время», 31 августа 2003 года)

Можно ли построить социализм в одной отдельно взятой корпорации? Опыт Генри Форда бесценен для людей с воображением

5 января 1914 года произошло историческое событие. Генри Форд ввёл на своих автомобильных заводах 8-часовой рабочий день и стал платить рабочим 5 долларов в день – тогда это были приличные мещанские деньги. Он так поступил, хотя на его предприятиях и так всё было лучше, чем у других работодателей и его рабочие вели себя вполне лойяльно, то есть не бастовали и ничего не требовали.

Чего в этом было больше – убеждений или оппортунизма? Вряд ли можно решить. С одной стороны, социалистическое движение и профсоюзы в Америке в то время были на подъёме. А сразу после русской революции и вовсе стало казаться, что капитализму конец. Форд, таким образом, перехватывал инициативу превентивной стратегией и в этом смысле он напоминает несостоявшихся спасителей России Гапона и Зубатова. Так, во всяком случае, удобно видеть Форда слева.

С другой стороны, у Форда была сильная социалистическая жилка. Социализм Форда имел два корня.

Во-первых, Форд сам был рабочим человеком. До того, как ему в голову пришли его организационно-производственные идеи, он прозябал в глубинке в роли простого фермера и механика. Он оставался сельским мастеровым до конца жизни и исповедывал культ трудового человека, культ «рабочих рук». Ничего никогда не читал, кроме школьной христианской хрестоматии и «Бэмби» (Уолт Дисней, очень родственный по духу Генри Форду, тоже почему-то тяготел, как все знают, к этому сюжету). Терпеть не мог умников и отказался давать своим детям высшее образование. Ненавидел долгие дискуссии и принимал решения быстро, полагаясь на интуицию. Он был абсолютно невежествен во всём, кроме машин. Совершенно не знал, например, американскую историю.

Во-вторых, у него была фундаменталистская закваска. Его христианство было самодельным – типично по-американски. Ему был свойствен сектантский коллективизм.

Форд реализовал в своей вотчине много социальных схем. Одновременно он содержал колоссальную частную армию сыщиков и соглядатаев. Сначала этой работой занимался специально созданный «социологический отдел», а потом «служебный отдел», работавший вместе с общеамериканской организацией зубатовского типа под названием «Американская охранительная лига» (American Protective League). «Служебным отделом» заведовал бывший боксёр и охранник (некий Гарри Беннет, если кому интересно знать) и под его началом работали сотни гангстеров. Недостаточно лойяльных рабочих запугивали или увольняли. 

Режим жизни на его заводах и в целых городах, зависевших от этих заводов, был поразительно похож на советский, если не на гулаговский. Вместе с тем он ненавидел Советский Союз, и все его социальные инициативы были направлены на то, чтобы его родная кондовая Америка не пошла, Боже упаси, по советскому пути.

Ирония состояла в том, что Форд хотел создать альтернативу тому образу Советского Союза, который советская пропаганда внедряла на Западе и с которым советская реальность имела мало общего. В результате он создал в одной отдельно взятой корпорации по существу то же самое, что большевики создавали в одной отдельно взятой стране. Авторитарность и патернализм были в равной мере свойственны фордовскому корпоратизму и советскому социализму.

В СССР, однако, не стеснялись заимствовать идеи у заклятого врага. Идеи конвейера и специализации труда на операциональном уровне были с энтузиазмом заимствованы и в стране освобождённого труда. Проектная гигантомания создателей советской индустрии в большой мере вдохновлена примером Форда. Огромный завод-муравейник стал в сущности микрокосмом советского социализма. Советский социализм поразительно напоминал «фордизм». При этом сам Форд воспринимался в СССР как воплощение капиталистического духа и классовый враг номер один.

А вот с нацистами у Форда был настоящий роман. Официальные историки Форда как могут замазывают тот факт, что Генри Форд был зоологическим и воинствующим антисемитом. Но тайны тут нет, и эта сторона его личности, конечно, не раз привлекала внимание биографов. Последняя книга (автор Neil Baldwin), содержащая много новых и впечатляющих подробностей, вышла в 2001 году. Антисемитская активность Генри Форда выглядит гротескно. В этом отношении трудно найти ему ровню. Разве что сам Гитлер.

Форд сильно приложил руку к распространению пресловутых «протоколов сионских мудрецов». Его собственная газета «Дирборн Индепендент» занималась систематической и яростной антисемитской пропагандой. Он окружал себя антисемитами. Его правой рукой долгое время был Эрнест Либольд (из немцев, тоже активный антисемит). В его газете работал русский черносотенец Борис Бразоль (Brasol – не исключено, что английский автор исказил фамилию). Его лучшими друзьями были шинный фабрикант Файрстоун и великий изобретатель Томас Эдисон – тоже антисемиты.

Автобиография  Форда «Моя жизнь и работа» полна антисемитских откровений, очень похожих на соответствующие пассажи в «Майн кампф». Судя по всему, Гитлер заимствовал кое-что у Форда. Во всяком случае, нацисты хорошо знали, что Форд антисемит и следили за его эскападами с интересом и уважением. У Гитлера в кабинете висел портрет Форда. Фюрер, кстати, ценил не только антисемитизм Форда, но и его организационные идеи. В 1938 году Форда наградили высшим (для иностранцев) немецким орденом, и Форд с благодарностью его принял.

Среди капитанов американской индустрии немало социалистов. Колорит у них разный. Социализм фирмы «Хьюлетт-Паккард» (принтеры) или «Ливайз» (джинсы) был другого рода. У кальвинистов, мормонов, квакеров, евреев разные представления о том, как должна выглядеть человеческая кооперация и что такое «общие интересы». Их опыт можно сравнивать и оценивать по разному.

Каковы же уроки Форда? Во-первых, оказывается, что корпорация не меньше чем государство может быть средой, благоприятной для авторитарного произвола, полицейского режима и уравнительного коллективизма. В Америке это бывает весьма часто, и там остаётся только уповать на государство как на противовес этой мрачной практике. Во-вторых, социальная активность корпораций таит в себе серьёную опасность. У тех, кто настаивает на общенационалшьных общественных службах, есть серьёзный аргумент. Нынешняя тенденция к передаче социальной функции носителям частных интересов действительно внушает беспокойство. В-третьих, самое страшное, если корпорации и государства сливаются. Неважно при этом, кто кого поглощает. Справедливая и эффективная комбинация личных, частно-коллективных и всеобщих интересов возможна только в том случае, если их субъекты сохраняют свою отдельность и подчиняются одним законам.  Генри Форд был великий человек. Он был новатор и двигатель прогресса. Но что было бы, если бы Генри Форд стал президентом? Страшно подумать, не правда ли?