Ататюрк и его харизма

                                                 
 В Турции оживилось противостояние секулярной и клерикальной части общества. Сперва правительство ввело ряд ограничений в образ жизни в добродетельно-религиозном и даже не очень специфически исламском духе. Затем сильно вестернизированная молодежь возмутилась. Нашла коса на камень. Хрупкий либеральный консенсус турецкого секулярного общества с клерикальным правительством во главе оказался под угрозой. Прецедент либерально-демократического режима в мусульманской стране тоже. Это очень печально. Превращение конфликта между религиозной и секулярной традицией в войну на уничтожение (zero sum game) не в интересах ни той, ни другой стороны. Вместе с тем контрнаступление потесненного секуляризма в Турции неизбежно.
Наследие Ататюрка "кемализм" сильно остыло и нуждается в разогреве. Самое время теперь вспомнить Кемаль-пашу, одного из самых блестящих героев ХХ века. О началах турецкого секуляризма  мой старый эссей об Ататюрке. Написанный почти 15 лет назад он иначе контекстуализирован, но читатель с политическим воображением легко его перенесет из контекста российской перестройки на повороте в контекст "исламской весны" -- она сейчас тоже на повороте.

PS 16 Марта 2014 года
Эта публикация около месяца назад вдруг стала пользоваться повышенной популярностью. И это хорошие новости. А то до сих пор самым популярным персонажем был Гитлер.
Но вот плохие новости. По непонятным для меня причинам никто не посещает публикацию про украинско-русские отношения – сейчас она имеет заглавие «Распад Украины» и «Независимый Крым». На английский текст больше посететелей чем на русский. Удивительно. Поклонники Ататюрка! Хотя бы вы туда заглянули. Связь между Украиной и Ататюрком железная. Украине нужен Ататюрк. Как впрочем и России. Как и Турции. Очень таких кадров теперь нехватает. Но Украине Ататюрк нужен больше всех. Почему? Думайте, думайте, хлопцы.

                                      
АЛЕКСАНДР  КУСТАРЕВ

                                 АТАТЮРК.  ХАРИЗМА.  НАСТОЯЩАЯ.

(еженедельник «Новое время», приблизительно 1999-2000 гг.)

Сидели как-то раз пикейные жилеты (политологи) и рассуждали. Нам нужен Столыпин, говорил один. Нам нужен Пиночет, говорил другой. О нет, говорил третий, нам нужен де Голль. Тут подошел путник и сказал: вам нужен Ататюрк. Пикейные жилеты (политологи) разинули рот. А это кто такой?

Создатель современного турецкого государства Ататюрк (1880-1938) на самом деле звался просто Мустафа. У турок в те времена фамилий не было, разве что у самых высокородных. А Мустафа был из простых. Он был родом из Салоник, и в нем было намешано всякой крови - греческой, албанской, славянской и даже, по слухам, еврейской. Когда он учился в школе к его имени добавилось “Кемаль”, что тоже вовсе не имя, а прозвище, кличка, в переводе “совершенный”. Так его, тоже по слухам, прозвали за то, что он был круглый отличник. Ну а потом он стал Ататюрком, что означает “отец турок”. Это прозвище, или, если угодно, титул, отнюдь не льстивое преувеличение. Дело в том, что до него не было никакой турецкой нации. Была османская империя. Ее цементировала династия, идея халифата и ислам. Ататюрк решительно выбросил все это за борт. При нем также Турция решительно отказалась от своего суверенитета на Ближнем (тогда еще Среднем) Востоке - Балканы (некогда Ближний Восток) империя потеряла еще в XIX веке. Но, поставив точку на имперском прошлом, Ататюрк отчаянно защищал собственно турецкое ядро бывшей империи и сумел его защитить против Антанты. Так родилась турецкая нация и турецкое государство. 

Это и была турецкая революция. О ней теперь мало кто вспоминает, а напрасно. Один мой собеседник (турецкий историк) говорил об этой революции так. Французская революция, говорил он, в конце концов пришла к самоотрицанию. Русская революция в конечном счете просто не удалась. А турецкая революция попрежнему жива. Потому что здесь удалось совместить традицию и трансформацию. Это уникальный исторический опыт.

Не все, конечно, так просто. Успех турецкой революции вовсе не так очевиден, как это хотелось бы верным адептам Ататюрка. И Франция, а вместе с ней вся Европа, никогда не вернулись к прошлому. Историческое значение французской революции все-таки намного больше, чем турецкой. Турецкая революция сама была отдаленным последствем французской. Но все же мнение турецкого историка (а надо думать он излагает взгляды значительной части своей общины) ни в коем случае не следует игнорировать. Он дело говорит. Смысл турецкой революции гораздо глубже, а ее место в истории гораздо более значительно, чем мы привыкли думать. 

Турция Ататюрка - страна неожиданная. Что происходило в Европе между войнами? Экономический кризис, политический хаос, фашизм или возвратные авторитарные режимы. Нацизм в Германии и террор в Советском Союзе. Всеобщая подготовка к войне. А Турция? Активная пацифистская политика в Лиге наций и дипломатическое сопротивление агрессии, в частности против абиссинской авантюры Италии, в сущности сигнализировавшей о вступлении Европы на тропу (мировой) войны. Культурный прогресс и политическая трансформация в сторону либеральной демократии. Вот интересный эпизод, о котором стали вспоминать только сравнительно недавно. В Турцию от Гитлера бежало много немецкой интеллигенции - музыканты, архитекторы, обществоведы и т.п. Турция всех приняла, дала работу и сумела воспользоваться их услугами для вестернизации страны. Этих немцев в Турции вспоминают до сих пор. И это бвло наследие Ататюрка.

Ататюрк был поразительно смелым и радикальным вестернизатором. Он был галломан. Его второй язык был французский, он хорошо знал французскую историю и ориентировался на якобинскую традицию. Это интересно, потому что роднит революцию Ататюрка с русской революцией. Либерально-английская традиция в Турции не пользовалась никаким авторитетом. В России, конечно, октябристы и кадеты ориентировались на Англию и нельзя сказать, что не пользовались влиянием, но в конечном счете так же как и в Турции эта традиция, как обнаружилось, не имела корней и социальной базы. Конфликт между либералами и якобинцами (начитавшимися Маркса) превратился в главный конфликт в российском обществе. А в Турции этого конфликта вообще не было. В результате Ататюрк и его товарищи не были вынуждены сдерживать дальнейшую революцию, а сами до конца оставались революционной силой, сдерживавшей реакцию-реставрацию. В этом смысле Ататюрку повезло. 

Только ли, впрочем, повезло? Похоже, что он все-таки никогда не примкнул бы к радикалам русского типа, если бы они были важными участниками в процессе трансформации турецкого общества. Ататюрк был прагматик. Именно здравый смысл и прагматизм определили его представления о политической структуре турецкого общества.

Он решительно добивался секуляризации турецкого общества. Тут еще раз уместно вспомнить, какое значение имела борьба с клерикальными силами во Франции со времен революции и весь XIX век. Но так же как французские наследники якобинства и в отличие от большевиков Ататюрк не репрессировал мусульманское священство. Более того, он предпочел его содержать. Ислам в Турции не подвергался гонениям. Было только пресечено его влияние на все элементы общественной жизни, кроме собственно религиозной. Муллам была оставлена проповедь морали и устроения совести верующих. Конечно, для исламского общества это было колоссальное достижение, до сих пор, пожалуй, уникальное. Опыт светских (баасовских) стран как Сирия и Ирак уже не так впечатляет. Алжир был сто лет французским, а в Египте общество вполне раздвоено.

Сам Ататюрк был атеистом. Повидимому, в армии в те времена это не было редкостью, но Ататюрк был демонстративным атеистом. Это была революционно-харизматическая поза в самом глубоком смысле этого понятия, особенно, если учесть, что дело происходило в исламской стране. По Максу Веберу поза харизматического лидера выглядит так: “В писании сказано, но я говорю  вам...”. В этом весь Ататюрк, отвергающий на глазах у всех не более и не менее как само священное писание. 

Занятно, что Ататюрк был алкоголиком, что в конце концов и загнало в гроб этого физически могучего и витального человека. Но еще более занятно, что Ататюрк не скрывал своего пьянства, а, наоборот, бравировал им. Он, конечно, прекрасно понимал, что значит быть алкоголиком в исламской стране, и знал, что делает. Это был революционный вызов, смесь безумного риска с трезвым расчетом. Инструмент революционного преобразования общества. Еще раз - какой контраст с российским обществом, где пьянство всегда было способом эскапизма, способом придать харизматичесую позолоту пассивности и лени.

Турция Ататюрка не была многопартийным государством. Злопыхатели могут поставить ему это в минус. Совершенно напрасно. Ататюрк вовсе не был противником многопартийности. Он правил железной рукой в своем кругу; не терпел раскольников; удалял их - иногда дело доходило даже до казней. Но он понимал, что общество не однородно и все классы и слои общества должны иметь возможность выражать и защищать свои интересы. Он хотел парламента, партий и пр. Он даже пытался создавать партии искусственно, в частности даже коммунистическую партию. Не получалось. Турецкие политические партии и сейчас - отчасти бледная тень, а отчасти травестия европейских. Партийная жизнь в Турции чрезвычайно коррумпирована и партии мало эффективны. Их платформы причудливы, как правило отравлены популизмом. Они исчезают, распадаются, появляются вновь. Нужно вмешательство армии (как демиурга), чтобы время от времени корректировать парламентскую демократию. Оказалось, что многопартийная система не возникает в обществе сама собой просто потому, что она такая хорошая и желательная. Когда многопартийная система была официально и окончательно провозглашена в Турции после войны, это тоже было наследие Ататюрка: Ататюрк сознательно вел страну к этому. 

Турецкая многопартийная система, как мы уже заметили, все еще ненадежна и не способна сама себя поддерживать. Казалось бы, какой простор для военных переворотов. Они и происходят регулярно. Но - о чудо! Военные каждый раз выполняют свое обещание уйти, как только политические авгиевы конюшни будут расчищены.  Армия в Турции хранитель наследия Ататюрка, его харизмы. Гарант либерально-демократической парламентарной системы. Неустоявшейся и неистойчивой. И все-таки.

Ну а какой была экономическая стратегия кемализма? Экономику в Турции нужно было создавать, можно сказать, из ничего. В той сфере, которую можно было бы назвать “экономикой”, в Османской империи занимались греки, армяне, евреи. Армян вырезали при младотурках. Самя большая еврейская община была утеряна еще раньше вместе с Салониками, где она базировалась. Греков устранил сам Ататюрк, после того, как они пытались отторгнуть от новорожденной Турции западную часть Анатолии. У самого Ататюрка попросту не было никакой экономической стратегии. Он не разбирался в экономике и не делал вид, что разбирается. Государство взяло на себя большие инвестиционные инициативы, но не в силу какой-то философии, а просто потому что в стране не было буржуазии. Так родился турецкий экономический “этатизм”, сравнительно легко допускавший возникновение частного капитала везде, где для этого появлялась возможность. Турция долго выглядела немощной в сравнении с СССР, где форсировалась индустриализация, но к концу ХХ века роли, кажется, переменились. Экономический оппортунизм в конце концов принес свои плоды. Турцию и сейчас нельзя назвать промышленной державой, но ее промышленность ориентирована на потребителя и нормально эволюционирует вслед за социальными и технологическими изменениями. Классический урок: тише едешь, дальше будешь. А в плане обсуждения личности Ататюрка пример того, как следует ограничивать компетенцию харизмы и давать обществу шанс на саморазвитие. 

          Турецкая революция шла параллельно русской. Первой русской революции (1905 год) соответствует младотурецкая. А главной русской революции, то есть революции Ленина, соответствует революция Ататюрка. Интересно было бы сравнить Ленина и Ататюрка. А также спросить: кого выдвинула русская армия? Русским генералам не надо было бы бороться с исламом и вводить новый алфавит, что было глубоко революционным и требовало мощной и напряженной харизмы. Но вот ликвидация империи была бы харизматическим актом, вполне сопоставимым с тем, что выпало на долю Ататюрка.

По сценарию русской революции на роль Ататюрка больше всего подходил Корнилов. Неизвестно, что он сделал бы с “единой и неделимой”. Известно, впрочем, что Юденич не хотел отказываться от имперской идеи в самый решительный момент, что, как можно думать, и сорвало его наступление на Петроград. Похоже, что на роль русского Ататюрка почти созрел Врангель, но тогда было уже поздно. Так или иначе, среди русских генералов не нашлось никого, кто был бы сопоставим с Ататюрком. Вообще, это сопоставление ставит больше вопросов относительно русской революции, чем дает ответов. Жаль, что русскую революцию так охотно всегда сравнивают с английской и французской, считая ее их историческим продолжением, и так редко (если вообще) с турецкой, мексиканской или даже персидской, которые шли параллельно.