Телевидение и терроризм Рука руку моет

Телевидение Конформизм и Терроризм. И шпионаж тоже.

Джихадисты
В июле 2016 года после убийства католического священника во Франции некоторые французские газеты, например, «Ле Монд» (http://www.lemonde.fr/actualite-medias/article/2016/07/27/des-medias-decident-de-ne-plus-publier-les-portraits-des-auteurs-d-attentats_4975341_3236.html) спрашивали, надо ли  публиковать фотографии террористов. Давно пора спросить. Умственно ленивые и живущие сенсациями СМИ паразитируют на терроризме и фактически подогревают (амплифицируют) терроризм слишком массивной и риторически возбужденной информацией (footage, coverage). Террористы, конечно, только мечтают, чтобы о них все больше и громче говорили. И чем больше о них говорят, тем больше у серьезных террористических организаций будет добровольных исполнителей и подражателей-оппортунистов. Как убийца католического священника, пьяный уголоник в Ницце, назначенный к депортации из Германии лже-беженец в Берлине, или убийца российского посла в Турции, не говоря уже о 12-летним малолетке в Людвигсхавене. И этого террористического мусора теперь будет все больше 

Я когда-то писал об этой проблеме лет 10 назад в еженедельнике «Новое время», и мои старые заметки помещены в этом блоге несколько раньше. А сейчас – фрагмент из них. Речь в нем идет об атмосфере нарциссизма-эксгибиционизма нашей «телевизионной эпохи». Одно предварительное замечание к нему. Сейчас в 2016 году мне кажется, что в этом пассаже я несколько легкомысленно употребляю понятия «нарциссизм» и «эксгибиционизм» как синонимы, что не совсем корректно, хотя и объяснимо, но мне теперь недосуг пускаться в трудные рассуждения на эту тему, и я не стал текст редактировать. Хотя пытливому читателю я посоветовал бы задуматьмя над тем, как эти важные свойства Homo sapiens’a соотносятся.

Шпионы

15 лет назад я писал в еженедельнике "Новое время": "В старые добрые времена отставной шпион поселялся где-нибудь в курортном местечке, сидел там в баре, потягивал виски с содовой, покуривал трубку, поглядывал на снующих вокруг обывателей и думал, эх вы, мелюзга, живете и не знаете, кто среди вас и под каким вы все колпаком. Теперь отставной шпион кричит о себе и требует внимания: смотрите, мелюзга, сюда, вот он я, здесь я, все рассакажу!  По старой классификации дядюшки Фрейда люди делятся на два разряда. Одни получают удовольствие (сексуально), сдерживая испражнения. Другие, наоборот, испражняясь.Инициатива в нашей цивилизации явно переходит от первых ко вторым" .
Хотите подтверждений? Вот сообщение из лондонского дайджеста The Week (16 июля 2016) 

50 новых сотрудников ФСБ отметили окончание подготовительного курса (по английски названо «training period»), разъезжая лихачами с шумовыми эффектами на мерседесах по Москве, а потом выложив видеозаписи этой гулянки в сети.

Как сказал ответственный работник ФСБ (не назван по имени в корреспонденциии «Таймс», надо быть полным идиотом, чтобы сообщать всему свету, что ты секратный работник.

Но показуху начинающих шпионов можно объяснить и иначе. Или они на самом деле умнее и просто знают что вся их секртная работа на пользу общества это туфта. Или они завидуют террористам, про которых все говорят и которые у всех на виду. Чем же мы дескать хуже?

Вот это и есть телевизинная культура – культура эксгибиционизма. Профессия шпиона престижна как никогда. Половина телевизионных сериалов – про них. Жгучее желание показать всем, кто ты такой, сильнее всякой профессиональной дисциплины.

 

Террористы и шпионы: эксгибиционизм и нарциссизм

Мы живем теперь в атмосфере самозабвенного и агрессивного нарциссизма. Эту атмосферу создает телевидение. Главные персонажи телевизионной культуры – нарциссисты. И нарциссистов телевидение делает главными героями нашего времени. Они как объекты имитации становятся главными бациллами всеобщего нарциссизма. В старой культуре нарциссизм считался постыдным свойством и не помогал социальному продвижению фигуранта, а скорее мешал ему. Теперь все не так. Мало кто своего нарциссизма теперь стесняется, а кое-кто им уже даже бравирует.

Телевидение – непрерывный парад эксгибиционистов. В этом параде есть лидеры. Главная группа лидеров – знаменитости. Их эксгибиционистская энергия кажется неисчерпаемой. Пассивному телезрителю теперь от них некуда деваться.

Другая группа – телеведущие, превращающие политические дебаты в развлекательное шоу. Этот шутовской хоровод, напоминающий вечеринки с затейником на советских плебейских курортах, мозолит нам глаза круглые сутки. В России особенно много политических и культурных «ток-шоу» и дискуссий. Их беспредметность, стерильность и избыточная театральность бросаются в глаза. Сразу видно, что это почти исключительно «личный перформанс», а не «общественный дебат». Уже только ленивые телекритики не язвили по этому поводу. Между тем это чуть ли не единственный институт, порожденный «свободой слова» в России после перестройки.

Еще один передовой отряд нарциссистов – корреспонденты, чьи образы раздуваются благодаря их слиянию с той фактурой, которую обыватель получает из их рук и уст под видом информирования. Особенно военные корреспонденты. Они позируют на фоне танков и разрушений в бронежилетах и касках, произнося при этом многозначительные банальности. Они эксплуатируют устойчивые представления публики об особом героизме и благородстве военного корреспондента. Ведь они – вместе с войсками, на линии огня, там, где рвутся снаряды. Чушь собачья. На войне теперь смерть каждого солдата – скандал.

За этими передовыми отрядами следует теперь, как и полагается в демократическом обществе, весь народ. Толпа идет через ворота «реал-телевидения». Идея «реального телевидения» имеет несколько корней. Во-первых, человеческое тщеславие. Мы все помним, как персонаж комедии говорил: сообщите государю-императору, что на свете живет Добчинский. Заветное желание Добчинского – обрести известность. Прямой наследник Добчинского – Энди Уорхол. Он обещал каждому кусочек славы. Заметим, не автомобиль, не ящик пива, не пакетик акций или презервативов, не пайку травки и даже не орден Знак почета, а каждому сам почет, или, как он выражался, «пятнадцать минут славы» – не чего-нибудь, а именно «славы». Можно ли считать, что «желание славы» вечное и общечеловеческое желание, пусть решают фрейдисты. Но это и, несомненно, свойство «урбанизированного провинциала». Телевидение, сомкнувшееся с сетью, дает, наконец, каждому то, что обещал всем скорбноголовый вундеркинд и цыганский барон Мышкин – переселенец из Закарпатья в Манхэттен Энди Уорхол. К терроризму его «пятнадцать минут» имеют не меньшее отношение, чем к поп-дизайну.

Телетерроризм

Устами Энди Добчинского, впрочем, говорило не только человеческое тщеславие, но и благородная идея равенства. Каждому четверть часа славы. Раньше говорили иначе: например: каждая кухарка будет способна управлять государством; или: землю попашет, попишет стихи. И вот наконец: каждого покажут по ящику. То все были наивные мечты. Последний вариант оказывается теперь абсолютно осуществим и предпочтительнее всех остальных.

Это не «заговор нарциссистов». Злого умысла тут нет. «Талантам» просто нравится быть на виду, нравится, что на них все смотрят и говорят о них, отождествляют себя с ними, подражают им. Но «поклонникам» со временем становится мало пассивной роли. Они тоже хотят, чтобы их показывали. Так возникает культура, где доминируют нарциссизм и эксгибиционизм.

Связь между телевизионностью массовой культуры талантов и поклонников с терроризмом недвусмысленно символизирует коллизия, когда телевидение сообщает о терактах и затем муссирует их, имитируя (симулируя) анализ. Нарциссизм шахидов и нарциссизм телефигурантов сливаются, и это дает синергетический эффект.

Перемещение жизни в «ящик» имеет и еще более глубокое отношение к культуре терроризма и самоубийства. Телевидение притупляет в человеке ощущение реальности. Телезритель путает то, что происходит в жизни, с тем, что происходит на телеэкране. Это ведет к его инфантилизации и дезориентации, мешающей ему реалистически оценить последствия своих действий. Грубо говоря, выросший в этой атмосфере человек может пойти на самоубийство, не отдавая себе отчета в том, что он после этого перестанет жить. Телевидение усиливает в человеке веру в то, что возможна «жизнь после смерти».

Очень возможно, что оно меняет в сознании тех, кто верит в рай, образ рая. Рай может быть в их представлении таким местом, где они целый день смогут видеть самих себя на телеэкране.

Если это все так, то у нас есть все основания для пессимизма. Терроризм сам по себе и терроризм в комбинации с самоубийством оказываются системными элементами потребительского, информационно-телевизионного общества. Они порождение конформизма, а не нонконформизма, как может показаться под впечатлением их эпизодичности (относительной редкости) устрашающей эмоциональной эффективности и кажущейся исключительности персонажей этого кровавого театра. Никакое смягчение неравенства в материальном смысле его не сможет искоренить. Экономический эгалитаризм может снизить уровень традиционной преступности и накал традиционной классовой борьбы между богатыми и бедными. Но не эта сфера неравенства порождает терроризм. С ликвидацией старых форм неравенства условия для терроризма становятся не менее, а более благоприятными.

Ангела Меркель Бисмарк Аденауэр

Ангелу Меркель еще раз выбрали лидером христианских демократов и кандидатом на пост канцлера. Узнав об этом, я вспомнил, что делал ее профиль для сайта «Частный корреспондент»  в 2009 году, когда она стала лидером ХДС во второй раз. Я теперь воспроизвожу эту заметку здесь. Менять в ней ничего не надо. Я обсуждаю ее характер, а не ее политику. Добавить мне тоже нечего. Кроме одного. Мне кажется, я тогда склонен был думать, что Меркель скорее подставляют, чем продвигают. Я ошибался. То есть я хочу сказать, что если эстаблишмент ХДС имел такие намерения, то он ошибся тоже. Она не подставилась. Более того, за долгие уже годы канцлерства она повлияла на образ Германии, почти так же как в свое время Бисмарк, а после Мировой войны Аденауэр.

Александр Кустарев

                                                   Фрау Канцлерин

На вершинах политической жизни более неожиданной фигуры чем Ангела Меркель нет. Ее анкета как будто сочинена не совсем трезвым сочинителем. Неожиданности начинаются с ее папы. Хорст Казнер родился в Берлине, учился на пастора в Гейдльберге и Гамбурге, когда Германия уже была разделена, потом  согласился (или сам захотел) получить приход в ГДР, где религию терпели как обременительный пережиток. Образованный теолог, он комбинировал религиозность (номинальную по меньшей мере) с левыми убеждениями и принадлежал к группе протестантских пасторов, серьезно работавших над конструированием особого модуса отношений между церковью и государством в условиях зрелого социализма. Вся семья была выездной – вплоть до Соединенных Штатов, не говоря уже о Западной Германии.  Но при этом дом был наполнен диссидентской литературой, как местной, так и русско-советской. 

Сама Ангела (р. 1954) училась в учебных заведениях ГДР, была пионеркой и комсомолкой, хотя прошла не через официальную государственную процедуру «посвящения» (Jugendweihe), а через церковную конфирмацию. Несмотря на это она была активисткой. Уже работая в Академии наук, она выполняла функции комсомольского секретаря по агитации и пропаганде до 1984 года.

Таким образом, во главе Германии сейчас стоит советская комсомолка. Кто-нибудь такое ожидал? Кому такое могло присниться?

 Почти невероятно и то, что во главе Германии теперь женщина. Прецеденты были – Индира Ганди, Маргарет Татчер и еще десятка два не таких хрестоматийных и масштабных случаев. Но все равно это до сих пор необычно и каждый раз объясняется каким-то особым образом. И вообще Германия – не женская это страна. Или?

Несообразно и то, что Ангела Меркель протестантка, а партия, внутри которой она сделала карьеру, по преимуществу католическая и ее главная избирательная база – католики.

Наконец, карьерный научный работник образцового интеллигентского домашнего воспитания тоже белая ворона в политическом эстаблишменте. Судите сами. Любимыми писателями Ангела называет Толстого и Достоевского. А вот Конрад Аденауэр любил читать Эдгара Уоллеса – классика пульпы первой половины ХХ века.

Дорога в науку прямо противоположна дороге в политику. Политиками легче становятся бюрократы. Хотя проницательные теоретики очень это не одобряют, последние десятилетия взаимный обмен кадрами между политическим эстаблишментом и высшей бюрократией даже неуклонно нарастает. Но наука? Люди совершенно другого склада, особенно ученые-естественники, конечно. А Ангела Меркель именно такова. Она защитила диссертацию не по каой-нибудь филологии или социологии (как теперь модно у российских плутократов, генералов, начальниаков и паханов), а по физической химии и около 10 лет работала в академическом институте. Такие и сами в политику не идут, да их туда никто и не пустит. 

Случай Ангелы Меркель никогда не сделает погоды. Если кто-то надеется, что она, так сказать, первая ласточка, то это надежда напрасная. Ангела в этом отношении специфический постсоветский феномен. Для честолюбивой личности в советских условиях, если она не хотела пачкаться официальной псевдополитикой-комиссарством дорога была только в науку. Это , к слову, сильно повредило советской науке, переполненной политиками и бизнесменами по натуре, и потом породило целую когорту политиков и бизнесменов из «доцентов», что, увы, не помогло ни политике, ни бизнесу.

У Ангелы Меркель именно такое прошлое. Хотя инстинкты влекли ее в другие стороны. Сама она говорит, что в принципе ей всегда хотелось стать учительницей. Но, вероятно, ей больше всего хотелось заниматься политикой. Она ею и занялась, бросив научную карьеру как раз в тот момент, когда она по настоящему начиналась. Только она защитила диссертацию по (физической химии), как рухнула Стена, все завертелось, и тут-то у Ангелы открылись глаза на свою миссию.

Итак, во главе Христианско-демократического союза и в этой роли во главе Германии гэдээровка («ossi» -- «востушка»), баба (Weib, Frauenzimmer), протестантка, образованщина. Разбудите меня, мне снится чепуха.

Но жизнь тем и хороша, что превосходит всякую человеческую фантазию. Феномен Ангелы Меркель объясним. Это не чудо, это химия. И вот в чем она состоит. По каждому из названных анкетных пунктов Ангела Меркель не прошла бы дальше первого тура, но комбинация всех четырех оказалась выигрышной комбинацией. Каждый из ее анкетных минусов нейтрализовался тремя другими и каждые три нейтрализовались четвертым. Женщинам  позволяется то, что не позволяется мужчинам. С «осси»» —какой спрос? И так далее по кругу.

Впрочем, эта химия нуждалась в катализаторе. Им оказалась сама Ангела Меркель. Главное ее реальное достоинство все-таки это исключительные умственные способности. Первая ученица и победитель олимпиад по математике и русскому языку. Прекрасная студентка и научный работник. Она отметилась как настоящий передовик, где бы ей ни приходилось работать – в пресс-бюро ХДС, в министерствах по делам семьи и окружающей среды, на постах председателя партии, руководителя фракции ХДС в бундестаге, наконец, в роли канцлера. Все согласны: у нее вид мышки, но ее нельзя недооценивать. Ее действия точны и уверенны, она все очень быстро схватывает и очень быстро учится, а ко всему прочему  умеет ясно и ярко изложить мысль, нередко с хорошо отмеренной дозой иронии. Все это успешно заменяет ей отсутствие долгой тренировки в коридорах мужицкой политики.

Все для нее могло плохо кончиться, когда перед прошлыми выборами (2005) год ХДС под ее руководством ухитрилась разбазарить во время предвыборной кампании свое большое преимущество и вообще чуть не проиграла выборы. Но возглавив так называемую большую коалицию, то есть совместное правление двух доминирующих партий (в Германии их называют «народными» -- Volksparteien), Ангела Маркель сумела использовать эту очень трудную коллизию в свою пользу.

Можно было думать, что тертые мужики в руководстве обеих партий отдали ей канцлерство в рассчете на то, что большая коалиция долго не продержится, все можно будет свалить на нее, эксплуатируя ее двусмысленные анкетные достоинства-они-же-недостатки, а партии останутся чистенькими и разыграют власть еще раз.

Но так не получилось. То ли благодаря умелому маневрированию Ангелы, то ли из-за того, что политическая жизнь в Германии замерла в нерешительности и от правительства требовалась главным образом техническая работа, то есть больше ума, чем воображения и авантюризма и бравурной саморекламы (последним всех сильно достал Шредер). Но так или иначе большая коалиция продержалась весь срок, и главным триумфатором из нее вышла Ангела Меркель. 

Теперь, однако, начинается самое интересное. Наш интерес теперь с ее личных характеристик перемещается на ее убеждения. И тут мы останавливаемся в некоторой растерянности. Похоже, что на самом деле у нее убеждений нет.

В свое время на партийном съезде в Лейпциге (2003) она обещала полвернуть ХДС в сторону либерально-экономических реформ. Она тогда звучала как Маргарет Татчер. Но во главе большой коалиции она не сделала совершенно ничего в этом отношении. Удобно подозревать, что ей связывали руки партнеры по большой коалиции социал-демократы. Но теперь, избавившись от социал-демократов, якобы враждебных экономическому либерализму, она как будто получила свободу рук и может приняться за дело. Тем более, что младшим партнером в коалиции будут Свободные демократы – самая либеральная по немецким меркам партия в Германии. Не так ли?

Вряд ли. Во-первых, нежелание верхушки социал-демократов укоротить колоссальное немецкое государство это миф. Самые большие перемены в этом направлении приходятся на канцлерство Шредера.

Но дело не только в этом. ХДС и сама вполне патерналистская партия по духу. Как и классические английские тори до того, как их изнутри всполошила миссис Татчер. Интересно, что понадобилось появление Ангелы Меркель с ее такими антисоциалистическими рефлексами, которые могли развиться только у человека с советско-гэдээровским опытом жизни и типичной для упертого антисоветского «совка» святой верой, что «научный капитализм» более научен, а стало быть и правильнее, чем «научный коммунизм». В коренной ХДС таких энтузиастов капитализма никогда не было.

Но такого рода убеждения, присвоенные массой советских интеллигентов типа Ангелы Меркель в несколько горячечном состоянии при виде саморазрушения советской системы, никогда не были глубоко усвоены, и опыт реальной жизни в свободном мире их сильно корректировал вплоть до истерического разворота на 180 градусов. К чести Ангелы Меркель у нее прекрасная и трезвая голова на плечах. Назад ее не понесло. Но к центру сдвинуло. Она не стала лезть на стенку. Она призадумалась.

Поэтому многие комментаторы, весьма скептически смотрят на перспективы радикальных реформ в следующий срок Меркель в роли канцлера.  Gerd Langguth, бывший министр и биограф Меркель считает, что у нее нет идеологии; она прагматический решатель проблем. Комментатор в Frankfurter Allgemeine предупреждает, что только за границей в Ангеле Меркель видят вторую миссис Татчер. А Financial Times Deutschland (в передовой) просто называет ее социал-демократкой в душе.

Так или иначе, второй срок может оказаться для Ангелы Меркель труднее первого. Природного ума, конструктивного конформизма, технического прагматизма, виртуозной тактичности как средства маневрирования и внутренней свободы от идейных предрассудков может оказаться недостаточно. Отчасти это будет зависеть от того, как Германия устроится в послекризисном мире. Но в любом случае теперь для нее гораздо опаснее классические партийные бонзы в самой ХДС. Несмотря на все свои достоинства, а точнее вопреки им она пока уцелела, потому что она была удобна партии. Это время, похоже, кончилось. Если дела в Германии пойдут плохо, ей не сдобровать. А если они, наоборот, пойдут хорошо, то ей, может быть и вовсе будет крышка.